Немайн и вовсе хотела встать во главе армии слуа – пусть даже в чужой (и прекрасной) личине Ткача Кошмаров. Та же… нет, не осторожничала. Ей просто нравилось наблюдать.

В конце концов, ее главная схватка еще впереди. А в том, что она состоится, Бадо́ не сомневалась.

Глава 42

Вестница

– Так ты… Королева Мэб? – выдавил Дэмьен.

Морриган никогда не видела его до такой степени растерянным. Впрочем, обескуражена была и она сама.

– Мэйв… – задумчиво проговорила королева. – Как давно я не слышала это имя. И как давно не видела тебя.

Она спустилась с помоста. Под озадаченными взглядами Морганы и Мак Лира подошла к Дэмьену, а затем коснулась его щеки. Морриган против воли стиснула зубы, но отворачиваться не стала. Они воссоединились. Выходит, она проиграла?

Вот только поверить в это – или же с этим смириться – мешал восседающий на троне король.

– Мы еще побеседуем, – тепло проговорила Мэйв… Мэб. – Но сперва выслушаем вас.

И Морриган, и Дэмьен были слишком сбиты с толку неожиданной встречей, потому за них говорила Веда. Услышав о Дикой Охоте, королева вздрогнула и перевела взгляд на Мак Лира

– Нужно им помочь.

– Знаю, – мрачно сказал король. – Иначе мертвое воинство может однажды добраться и до нас. Ведьме, сотворившей их и выпустившей в мир живых, это может оказаться под силу.

Королева Мэб неодобрительно нахмурилась.

– А еще чтобы помочь людям Ирландии, частью которой я когда-то была, верно?

Король откашлялся, отводя глаза. Глубокие, синие, точно сам океан.

– Да, конечно.

Морриган переводила взгляд с Мэб на Мак Лира. Что же их связывало на самом деле? И зачем та, что когда-то звалась Мэйв, проделала столь долгий и наверняка непростой путь из Ирландии на Тир на Ног, где они оба ее безуспешно искали, а оттуда – на Авалон? И как фэйри смогла стать королевой?

Она вздохнула, смиряясь хотя бы с тем, что ей этого узнать не дано.

Король Мак Лир, торопясь загладить оплошность, велел слугам позвать Вестницу. Отчего-то Морриган подспудно ожидала увидеть совсем юную и неискушенную девушку, что стала сосудом для божественных сил… Вернее, носительницей божественного благословения.

Однако Вестницей оказалась женщина, уже прошедшая к зрелости как минимум половину пути. Каштановые волосы собраны в пучок, на лице – ни следа улыбки. Напротив, уголки губ слегка опущены, а меж бровей очерчена глубокая складка.

Морриган вдруг подумалось, что жизнь Вестницы вряд ли оказалась проста, несмотря на гордое звание избранницы богини. Какая-то затаенная печаль таилась в ее глазах. Впуская Дану в свое сознание, чувствовала ли она ее боль? За людей, которые хороши в том, чтобы разочаровывать своих богов. За Ирландию, которую терзали войны – то между древними народами, то между рассветными и полуночными колдунами. За ее страну, которая неотвратимо менялась под действием темной магии, еще четыре века назад не существовавшей вовсе.

Не обращая внимания на чужаков, Вестница прошла мимо Морганы, мимолетно ей кивнув. Остановилась перед тронами со сцепленными за спиной руками. Мэб пересказала Вестнице услышанное от Веды, и на лице королевы Морриган видела сострадание и горячее желание помочь.

Однако Вестница не разделяла чувств Мэб.

– Со всем уважением, моя королева, но стоит ли тревожить благословенную госпожу из-за очередной междоусобицы?

– Вы это серьезно? – вырвалось у Морриган. – Речь идет о Дикой Охоте!

Вестница повернулась к ней вполоборота.

– Очередная напасть. Очередная война. Благословенная госпожа не может откликаться на каждую проблему, которую вы, люди, сами же и порождаете. Не может каждый раз отстраивать за вас все то, что вы успели разрушить, и превращать сотворенный вами хаос в гармонию.

Что можно было перевести как «Дану не будет убирать за вами бардак».

Столь явное обесценивание беды, что обрушилась на Ирландию, разозлило Морриган.

– Бадо́ Блэр – не какая-то «проблема». Она угроза всему сущему. Самой рассветной магии на Земле. Ты, может, этого и не видишь, но Дану видеть должна. На становлении владычицей мертвого мира – богиней самой смерти – Бадо́ не остановится. Просто потому, что она не останавливается никогда. Не в ее это привычках. И знаете, что случится, когда все несогласные будут повержены и когда Бадо́ станет достаточно сильна? Можете отрицать такую возможность до последнего, но придет день, когда Бадо́ посягнет на трон самой Дану. Она вторгнется в ее чертоги…

Вестница вскинула подбородок, расправляя плечи.

– И Дану со своим верным племенем встретит ее. Они победят, как всегда побеждают.

Морриган подалась вперед, сощурив глаза.

– То есть они просто будут дожидаться, пока Бадо́ не уничтожит половину земного шара? Почему бы им вместо этого не спуститься вниз и не победить ее здесь и сейчас, на Земле? И кто, кроме Дану, создавшей Ирландию именно такой, какой мы ее знаем, способен совладать с такой силой, способен остановить Бадо́ и ее разрушительную войну?

Звучало едва ли не безумием, но Дэмьен прав: истинное безумие – то, что происходит с ними и их страной прямо сейчас.

Вестница покачала головой.

– Туата Де Данная, племя богини Дану…

Морриган закатила глаза. Она прекрасно знала, как называется ее племя Дану. Да это знал каждый пятилетний ребенок в Ирландии!

– Они не могут вернуться в мир живых. Когда Дану века назад забрала их в свои чертоги, они навсегда потеряли свои тела. Что до остального… Полагаю, отвечать не мне, а Дану. – Вестница обернулась к королеве Мэб, вместе с королем молчаливо наблюдающей за разговором. – Моя госпожа, я сделаю это, если вы просите.

Королева чуть склонила голову.

– Прошу.

Морриган не знала, чего ждать, и все же думала, что все произойдет более… торжественно. Что Вестница проведет некий ритуал – войдет в священные воды, сольется с природой, чтобы услышать голос богини, или выпьет чудодейственный отвар.

Но может, так правильно – для истинной, первородной магии вся эта церемониальность была излишней.

Вестница лишь смежила веки, мысленно взывая к Дану. Когда она открыла глаза несколько долгих минут спустя, в ее лице что-то изменилось. Во взгляде появилось нечто глубинное… Некая мудрость, свойственная древним созданиям. То, что Морриган замечала в глазах Ведающей Матери или той же Морганы…

Но чего, по правде говоря, не видела в глазах разменявшей пятое столетие Бадо́.

– Я здесь, дитя.

Голос Вестницы остался прежним, но в нем появились мягкие нотки. Обращалась она – вернее, Дану – к Морриган. Не потому, конечно, что из всех присутствующих она была наиболее важна, а потому, что разговаривала с Вестницей последней.