Тогда она наивно полагала, что закрыть вопрос с чеченами можно, только вырезав всю семью. Багдасаров оказался куда менее кровожадным. Стоило лишь предложить старшему сыну долю. Унаследовать бизнес отца, с лёгкостью отмахнувшись от братьев… Кто о таком не мечтает?.. На этом Юра его и поймал. Влада таких подробностей не знала, потому боялась. Впрочем, делала это совершенно напрасно… И вроде вся эта история случилась так давно, а первобытный, практически животный страх до сих пор пульсировал в глотке. До тошноты, до отвращения. Ведь бояться Влада не привыкла…

Сейчас страх вернулся. Пожалуй, он затрепетал в груди в тот самый момент, когда в темноте ночной парковки обнажилось дуло пистолета. Оружие для слабаков. Но эффективное и действенное.

За вынужденной суетой этот страх удавалось сдерживать. Сначала адреналиновая бомба после стрельбы, затем раненый Чупа и дурацкий вопрос Багдасарова: «Кто ты: Влада Ибрагимова или…» Даже этот вопрос оказался в тему! Ведь он отвлекал от главного. От того живого, горячего, обволакивающего чувства опасности, что застыло совсем рядом. Но только не сейчас. Сейчас опасность дышала в затылок, а страх разворотил душу. Юра в этой игре был, однозначно, лишним, и оттого в груди жутко клокотало.

Влада крепко зажмурилась и судорожно втянула в себя воздух. Глупо было связываться с ним. Глупо было садиться в машину и рассчитывать, что есть шанс послать старого друга и потом. Ведь Багдасаров не из тех, кого в принципе можно куда-то послать. А рядом с ней опасно. Хотя так, наверно, было всегда.

Дождь усилился, а ветер особенно зло швырял ледяные капли из стороны в сторону. Даже сидя в тёплом номере гостиницы, не удавалось избавиться от противной дрожи в теле. Но Владе пора было идти. Потому что так честнее.

Решительно отбросив одеяло в сторону, она подскочила с постели. Мокрая одежда так и валялась кучей тряпья в проходе ванной комнаты, но выбора не было. Кое-как натянув сырое бельё на голое тело, Влада принялась за толстовку. Именно в этот момент в коридоре и послышались шаги. Горло схватило спазмом, а внутри с сумасшедшей скоростью нарастала тревога: она не успела. Взгляд упал на окно, но оказаться на улице в одних трусах так себе удовольствие. Единственным вариантом выбраться оставался эффект неожиданности.

Багдасаров приложил максимум усилий, чтобы Влада расклеилась. Вполне возможно, что теперь рассчитывал уткнуть её сопливый нос в свою тёплую подмышку и продержаться так ещё час-другой. Но если сейчас в дверях взять несколько секунд форы, то у неё будет неплохой шанс добежать до машины, а там… А там она не пропадёт.

Буквально запрыгнув в мокрые штаны и всё же протолкнув тело в холодную ворсистую тряпку, что отбирала последние крупицы тепла, Влада бесшумно приблизилась к двери. Ключи от авто она зажала в кулаке, в другой держала кроссовок. В теории всё казалось просто. Для отвлечения внимания швырнуть кроссовок, дальше – толкнуть ногой в грудь. На случай, если этого окажется недостаточно, на тумбе у двери нашлась подходящая ваза. Такого лося, как Багдасаров, вазой не пришибёшь, но те самые несколько секунд отвоевать вполне реально.

Затаив дыхание, Влада дёрнула дверь на себя и буквально вросла в пол. А всё дело было в том, что её задумку Юра раскусил задолго до того, как она возникла. Багдасаров стоял и мерзко скалился, взгляд исподлобья прошивал насквозь. И под этим взглядом вместо того, чтобы стремительно напасть, Влада отступила. Юра нагнал её тут же. Мощный кулак вцепился в волосы, а безжалостная хватка сомкнулась на плече так, что кости затрещали. Уверенный толчок в спину отбросил Владу на центр комнаты, а следующий уже на кровать. Кажется, бывший не терял времени даром и здорово прокачался. Он ловко скрутил её и зафиксировал голову в болезненной хватке, стоило только подумать о том, чтобы дать отпор. Бывший рывком сдёрнул и сырые штаны, и толстовку. Благо у Влады хватило ума не сопротивляться. А потом впился в губы. До боли. Потому что Багдасаров так и не научился отпускать.

Сложно сказать, в какой момент схватка будто растворилась в пространстве, нешуточная борьба потеснилась, а сопротивление сменилось каким-то щемящим чувством потери. Так уходит покой. Теперь уж он «сделал ручкой» окончательно.

Жёсткие пальцы, что до этого болезненно впивались в тело, вдруг показались бережными. Они касались настойчиво, но мягко. Они плавно стекали от груди к пояснице и снова поднимались. Растирали, надавливали, изучали. Казалось бы… всё это у них сегодня уже было. Вот только ничего подобного Влада не испытывала много лет. Перестала чувствовать в тот самый день, как ушла от Багдасарова, прикрываясь, как бы это ни было банально, пистолетом!

Азарт борьбы превратился в чувственное противостояние. Пальцы по-прежнему впивались в волосы, но вместо злого рыка с губ срывался отчаянный стон. Инстинкты включились мгновенно, но к выживанию они не имели ни малейшего отношения. Поцелуй прервался совершенно неожиданно, и Влада злобно рассмеялась.

– Вечно ты всё испортишь! – прохрипела, сжимая в кулаках его тёмную водолазку. – Так хотел убедиться, что я настоящая? – догадалась она и болезненно поморщилась.

Влада тут же попыталась оттолкнуть, но ладони, будто чужие, нелепо соскальзывали с крепких мужских плеч, вызывая совершенно неосознанную панику. Она не чувствовала своих сил, не соображала, как избавиться от навязчивого внимания. Багдасаров, будто не замечая всей этой бессмысленной возни, касался её губами, целовал, прихватывал кожу. Он вдыхал её запах, припадая носом то к груди, то к животу. Водил пальцами по лицу, по губам, по глазам. И в каждом движении было столько нежности, что Влада всерьёз опасалась в ней захлебнуться. Она убеждала себя, что не знала мужа таким, что таким его не помнила. Она тихо выла и рычала, не справляясь с мужским напором.

– Не хочу, не хочу, не хочу… – бормотала и тут же сжимала зубы до судороги в челюсти.

На глаза наворачивались слёзы, а дыхание сбивалось, будто после марафона, который Влада зачем-то прошла на износ. Не было никакой внутренней борьбы. Совершенно определённо она хотела всё это прекратить. Хотела, но отчего-то не могла. И боялась, боялась посмотреть в чёрные, словно сама бездна, глаза. Ведь в них так легко потеряться.

– Зачем ты приехал, зачем?! Нам нельзя, понимаешь?.. Нельзя! – всё же не сдержалась и расплакалась Влада, потеряв всякую надежду вынырнуть из этого безумия. Того безумия, в котором так сладко, в котором обманчиво не больно.

Багдасаров молчал, не пытаясь спорить или что-то отрицать. Было только его