Шрифт:
Закладка:
Чаба, сидевший на застеленной койке, проворно поднялся и вышел, а Тамаш тут же улёгся на освободившееся место и, зябко поёжившись, плотнее накрылся курткой.
Гостям никто не предложил сесть, потому что в этом шатре презирались всяческие церемонии, но маленький Гуньяди, похоже, принимал такое отношение, как должное. Он деловито огляделся и забрал себе единственную табуретку, оставшуюся свободной.
Влад решил устроиться на сундуке, но сначала взял его за боковую ручку и подтащил поближе к железной жаровне, с помощью которой тут всё обогревалось. Княжич, как и большинство присутствующих, не выспался, поэтому тоже зяб от лёгкого ветерка, проникавшего через щель у входа.
- Тебе отец не говорил, когда хочет выступить в поход? - спросил Тамаш у Ласло. - Долго нам ещё ожидать?
Маленький Гуньяди пожал плечами, потому что не имел новостей по поводу похода, а Влад подумал секунду и встрепенулся:
- Вчера дядя Янош сказал, что выступает со дня на день.
- Мы про это слушаем уже неделю, - сонно произнёс Тамаш, - и всё никак не выступим. Конечно, я не жалуюсь. Пища тут сносная, плата за бездельное стояние нам всё равно причитается, да только хочется уже и за дело приняться.
Княжич продолжал оглядывать наемников и вдруг подумал, что сапоги Тамаша очень хорошо подошли бы к сине-зелёному кафтану, красующемуся сейчас на плечах у другого вояки. Кафтан и сапоги казались созданными друг для друга и всё же находились у разных владельцев. А чей-то кафтан, выглядевший попроще, валялся в углу шатра. Этот второй кафтан вряд ли принадлежал Тамашу, потому что Тамаш укрывался жёсткой кожаной курткой, хотя кафтаном удобнее.
Можно было бы спросить, в чью пользу закончилась игра в кости, но Влад понимал, что вопрос об игре - ерундовый. Такой вопрос задавать незачем, если в голову приходят другие вопросы, более важные:
- А сколько дядя Янош вам платит? - спросил княжич.
- Командирам? - не понял Тамаш.
- Нет, обычному воину.
- Пеший воин получает по одному золотому за каждые десять дней, - сказал наемник с узким глазом, - и харчи тоже за счёт нанимателя.
- Значит, дядя Янош тратит много, - сказал Влад.
Он произвёл в уме некоторые подсчёты, и оказалось, что Янош Гуньяди за последнюю неделю потерял более четырёх тысяч золотых, отплачивая бездействие своей армии. А если прибавить ежедневные расходы на провизию, то получалось ещё больше денег. И все истрачены впустую? "Нет, всё-таки политика - это дело сложное, - подумал княжич. - Не станет же умный дядя Янош терять деньги просто так".
- А на войне ведь бывают случаи, когда стоять на месте выгодно. Может, сейчас такой случай? - продолжал спрашивать Влад.
- Не знаю, - с сомнением произнёс Тамаш и сел на койке, потому что уснуть ему всё равно не давали. - Войско остаётся на месте, если выбрано удобное поле, где можно встретить врага. А мы сейчас ждём не врага. Мы ждём гонца. Он приедет и скажет, куда пошли турки, и где мы сможем вернее всего перехватить их. Гонцы приезжают каждый день, но господину Гуньяди не нравятся те сведения, которые он получает. Не знаю... Может ему хочется подпустить врага поближе? В этом есть своя выгода. Зачем нам бегать за этими погаными? Пускай поганые сами к нам приходят, а мы их побьём, где им будет угодно.
- А дальше двинемся в Сербию, - добавил грузноватый наемник. - Там тоже много турков, которые никак не дождутся от нас хорошей...
Последнего слова Влад толком не расслышал и не понял, но, наверное, оно означало "трёпка". Ласло, тоже навостривший уши, казалось, расслышал чуть больше.
Только сейчас княжич заметил, что наемники говорят странно. Их речь состояла частью из венгерских слов, а частью из других, взятых будто из славянского языка, но сильно исковерканных. Постоянно мелькало слово "поганые". Даже румыны употребляли его в повседневном обиходе, а вот венгры сказали бы "нехристи". А ещё Влад распознал славянские слова "пища" и "враг", но другие распознать не мог. Два языка соединялись, как две лошади, бегущие в одной упряжке - вроде бы разные, но тянут общий воз, а в этот воз навалилось столько всего!
"А вдруг эти незнакомые слова считаются ругательные? - подумал княжич. - Оттого я их и не знаю. Но вот венгерские они или нет? А может, это ругательные невенгерские слова?"
Догадку по поводу бранных слов косвенно подтверждало поведение десятилетнего Ласло, который слушал очень внимательно и, судя по шевелению губ, стремился заучить отдельные фразы. Влад тоже начал вслушиваться с особым вниманием.
- Когда мы попадём в Сербию, поганые не обрадуются, - мечтательно произнёс грузноватый наемник.
- Зато местные жёнки будут рады, - сказал вояка в сине-зелёном кафтане. - Я слышал, там много вдовых. А мужей сильно убыло.
- Жёнки само собой будут рады, - сказал наемник с узким глазом. - А мужья, которые остались, будут глядеть исподлобья.
- Да пусть глядят и идут себе на... - начал вояка в сине-зелёном кафтане, но оглянулся на Ласло и осёкся.
- Да. Пускай они идут куда-нибудь, куда им угодно, - поспешно подхватил Тамаш.
- Сербы могли показать свою храбрость, когда воевали с султаном без нас, но не показали, - заявил воин с узким глазом. - Теперь мы сделаем то, чего не сделали они, и получим всё, что нам причитается!
Влад решил спросить:
- А где вы жили до того, как пришли на службу к дяде Яношу?
- В Богемии, - ответил грузноватый наемник и, указывая на воина в сине-зелёном кафтане, добавил, - а вот он в Моравии.
- Ясно, - кивнул княжич.
- А ты что, там бывал? - спросил Тамаш.
- Мой отец там бывал, а я пока нет, - ответил Влад и тут вспомнил отцовы рассказы.
Родитель ведь, когда ехал в Нюрнберг через Богемию, слышал вокруг "почти славянскую речь". Теперь эта часть истории сделалась понятной. Повстречав богемцев в здешнем лагере, княжич почувствовал себя так, будто сам совершил путешествие в Богемию. Судьба Влада опять совпала с судьбой его отца, совпала чудесным образом, и от этого отроку сделалось очень приятно, но и без этого Влад остался бы доволен нынешними событиями. "Хорошо, что Ласло позвал меня с
