— Господи… — прошептал я, представив, чем бы я занимался, если бы мне пришлось так долго чего-то ждать.

— Он… думает, что вы глухонемая… довольно жестко по отношению к нему…

— Я взяла его таким же, — с грустью ответила она после паузы. — Он не говорил и не слышал. Врачи сказали, это навсегда. Но… как видишь… терпение и труд все перетрут.

Я вспомнил, что речь Лешего была не совсем естественной, особенно в моменты, когда он волновался — тогда он начинал запинаться, заикаться и в целом я чувствовал его общую заторможенность.

— Он отличный парень, — сказала она. — Вряд ли бы я справилась одна со всем этим… он мне сильно помогает.

После нескольких поворотов мы уперлись в старую водонапорную башню, на вершине которой гордо стоял белый аист.

— Здесь мы играли в прятки, — машинально сказал я.

Диана быстро взглянула в мою сторону и скомандовала:

— Выходи, приехали.

Я с трудом выкарабкался из тесного салона, потянулся, оглядывая окрестности.

— Как же здесь хорошо…

Таинственная водонапорная башня, покосившиеся дачные домики, тишина, беззаботное щебетание птиц, легкий шепот теплого ветра, заросший пруд — картина наяву будто бы наложились на мои самые сокровенные и яркие воспоминания из детства, и я поймал что-то вроде просветления. От нахлынувших эмоций у меня перехватило дыхание и запершило в горле.

— Идем… — Диана мягко взяла меня под локоть и повела к высокой зеленой калитке в тупике за башней.

Она повозилась с замком, калитка распахнулась и в глубине сада я увидел домик — совсем небольшой, со стеклянной верандой, утопающей в побегах вьющегося винограда.

— Как Лешка подрос, так я в основном здесь живу… — сказала она, отпирая дверь.

— Но ведь я тоже его помню… — сказал я задумчиво. — Помню, позади дома есть колодец, большая яблоня и ель, в самом углу сочная слива… Откуда это, если я здесь никогда не был?

Диана покачала головой.

— Я не знаю. Все слишком сложно… ты… это, проходи, не стесняйся… это ведь… и твой дом тоже…

Я не знал, как на это реагировать. Этот дом одновременно был моим и не моим. Так же, как и Диана в одно и то же время была моей матерью и не была ею… от осознания возможности такого голова шла кругом.

На веранде стоял деревянный стол. Я присел за лавку и услышал шум чайника в домике на кухне.

— Антон… — позвала она.

Я поднялся, прошел в дом. Чистый, аккуратный. На первом этаже большая комната, объединенная с кухней, в углу лестница, ведущая на второй этаж, а под ней — еще одна комнатка.

Диана протянула мне пакет с вещами.

— Здесь все новое. Переоденься. А костюм этот сожги за домом. Ты же помнишь, где?

Сам не знаю почему, но я кивнул. Я помнил, где находится кострище — тоже излюбленное мое место в детстве и юности, только не этой, моей, а какой-то другой, будто бы еще не прожитой.

— Что за фигня? — буркнул я, заворачивая за дом. Там я стащил с себя порядком надоевший костюм, смял его и бросил на бугорок с черными угольками. Под навесом на пне увидел коробок спичек, немедля чиркнул и поднес пламя к штанине. Костюм вспыхнул моментально и у меня словно от души отлегло.

Я порылся в пакете, выудил из него серые брюки, ремень и светлую рубашку — неприметный дресс-код большинства мужчин за сорок в те годы. Там же обнаружил новые туфли «Саламандра», не сдержался, понюхал их — от обуви приятно пахло кожей.

Свои серые от грязи истоптанные кроссовки я швырнул под скамью и с удовольствием надел новые туфли. Осмотрел себя сверху вниз и остался доволен.

— Угадала с размером? — раздался голос позади.

Я кивнул.

— А тебе идет!

— Спасибо… мне этот костюм уже осточертел.

— Чай готов.

На столе кроме чая я заметил бутерброды со шпротами, колбасу, сыр и плитку шоколада.

— Перекуси, — сказала Диана.

Речь ей давалась с трудом. Было видно, что она мало с кем общалась.

— Ваш сын… Леший… Алексей… он сказал, что вы будто бы пишете фантастические романы и там… то есть, в них, в этих книгах, словно предугадываете, все, что произойдет… — я посмотрел на Диану. Она сидела слева от меня, в руке она держала маленькую чашку с золотистым узором. Ее кисть мелко дрожала. — Там, в квартире… все было усыпано этими листами с разными… вариантами событий… я начал читать и… даже не знаю, как это возможно — все совпадает, но так, словно из всех вариантов в конце концов выпадает один? Вы правда все это пишите? Но… как?!

Диана медленно поставила чашку на блюдце. Рука ее дрожала все сильнее, так, что я тоже начал волноваться.

— Когда я забрала Лешку, он только молчал. Ни звука, ничего. И я представляла — каково ему, в полной тишине. Я, конечно, с ним общалась, но порой, не чувствуя никаких проблесков, я испытывала отчаяние. И тоже молчала. В полной тишине. И как-то ночью я услышала голос… голос издалека. Может быть, я так тосковала по вам… по тебе… я не знаю… твой голос, Антон. Это был твой голос…

Я потрясенно молчал.

— Ты говорил неспеша, будто рассказывал мне, что происходит где-то там, где меня нет. Где-то за много лет вперед в другом мире. Я решила, что схожу с ума, но потом испугалась, что забуду и стала записывать твои слова. Оказалось, что все события, о которых ты рассказываешь, повторяются десятки, сотни и даже тысячи раз, при этом меняясь в деталях. Классическая шизофрения, скажут доктора и наверное, будут правы. Сначала я записывала все от руки в тетрадку, но потом поняла, что мой почерк никуда не годится и купила пишущую машинку — на заводе списали старую «Ятрань» и я ее забрала домой. Я устроилась на «Звезду» уборщицей почти сразу как… попала сюда. Неприметная работа без