Поняв, что случилось, милиционеры выскочили из кабины и, наставив на охрану свои автоматы, стали задом отступать к полуоткрытым воротам.

Они бы ушли, если бы имели дело не с «афганцами». Но когда до ворот им осталось не больше трех шагов, один из «афганцев» вдруг упал на землю и кубарем, как циркач, покатился к их ногам, чтобы подсечь их отступление. И оба милиционера не выдержали, нажали курки своих автоматов.

Две автоматные очереди разом оглушили воздух.

Пули вырвали клочки окровавленной ваты из бушлата «афганца», но его уже, возможно, мертвое тело все-таки подрубило одного из милиционеров под ноги. А второго срубил выстрел Анатолия Гусько.

Вся эта сцена длилась меньше двух секунд, и толпа, еще не осознав, что происходит, оторопело молчала — безмолвная, словно видит все это не в жизни, а в кино.

А затем, все в той же паузе зрительского столбняка и ужаса, «афганцы» обезоруживали шофера-милиционера, поднимали убитого товарища и прикладами автоматов сбивали замок со стальных дверей «черного ворона».

И в свете ярких прожекторов, освещавших Центральную проходную «Уралмаша» тридцать тысяч рабочих увидели то, что час назад не удосужился посмотреть Серафим Круглый: Андрея Стасова, Петра Обухова и Веру Колесову, в кровь избитых в милиции. Все трое, замерзая, полусидели-полувалялись в узких решетчатых кабинках-«стояках» — раненный в плечо Петр Обухов, избитая Вера Колесова и окровавленный, все еще голый до пояса Андрей Стасов. И тонкая струйка крови медленно стекала под ними по стальному полу фургона и редкими, загустевшими, почти замерзающими каплями падала на снег, на землю.

Дикий рев тридцатитысячной толпы огласил «Уралмаш».

От этого крика испуганно зашевелились войска оцепления завода.

А в темном окне на шестом этаже одного из домов напротив Центральной проходной «Уралмаша» Председатель КГБ генерал Зотов, глядя на Круглого, которого «афганцы» тащили с заводской трибуны, сказал в сердцах:

— Мудак!

Там, на ярко освещенной трибуне Зарудный брал в руки микрофон.

— Похоже, теперь их не вытянуть на похороны, — сказал Зотову генерал Кутовский.

— Н-да, придется все-таки штурмовать завод. Только срочно, пока они еще митингуют.

— Оцепление с этим не справится. Нужно перебросить сюда войска с шоссе…

— Сколько это займет?

— Час.

— Запереть ворота! — донесся до них усиленный динамиком голос Зарудного. В его тоне были непререкаемые командирские ноты. — Всем разойтись по цехам немедленно! Немедленно разойтись по цехам! И — выключить свет! Иначе сейчас мы для них — мишени!..

— Сволочь! — прищурился Зотов и приказал Кутовскому: — Через час — штурм. Но этого Зарудного постарайтесь взять живьем.

36

Авторское отступление

(глава, для чтения необязательная).

Говорят, что для образования урагана всесильной Природе приходится создавать сугубо определенные условия конфронтации теплого и холодного потоков воздуха на Х-высоте, при Z-влажности и при других столь же строго отмеренных атмосферных компонентах. А при отсутствии хотя бы одного из слагаемых, пусть даже малого, самые ужасные предсказания метеорологов оборачиваются обыкновенным дождем, максимум — короткой грозой. И никто не знает, сколько несостоявшихся ураганов революций пронеслось над Россией, обратившись лишь в локальные мятежи Новочеркасска, Воркуты, Кривого Рога или Воронежа — пронеслись впустую до этого рокового уральского вечера, когда, сводя воедино все компоненты, необходимые для зачатия революционного урагана, Ее Высочество История не забыла бросить в этот набор идиота Серафима Круглого, второго секретаря Уральского обкома партии.

Но именно потому, что такая ничтожная и, в общем-то, эпизодическая фигура сыграла воистину решающую роль на пике исторических событий, автор вынужден остановить поспешный ход этой документальной хроники, дабы выяснить, нет ли за этой случайностью какого-то иного, более глубокого символического знака.

Вот результат этого исследования:

По мнению многих историков, трагический финал горбачевской революции был предопределен и неизбежен по целому ряду причин. Но главная причина — одна. За десятилетия своей власти партия произвела внутри себя уникальный генетический отбор и вывела миллионы «круглых», партийных служак — вывела их, как некую новую породу услужливых комнатных собачонок. «Выполнять указания», «проводить в жизнь решения», «наблюдать за исполнением», «строго взыскивать с виновных», «быть неразрывно с линией партии» — это стало для них не формой приспособления к системе, а сутью их бытия, призванием. И на протяжении десятилетий эти партийные шавки наслаждались комфортом и сытой жизнью по рациону спецобслуживания, и, переваривая калорийную пищу, в приятной полудреме, под журчание партийных речей, сидя в кожаных креслах за обитыми кожей дверьми, они мнили себя львами, тиграми и сенбернарами. Но горбачевская революция вдруг встряхнула их и сказала: «Если хотите остаться у власти, срочно станьте и в жизни административными волками, тиграми, львами!». Однако результаты селекции необратимы. Путем отбора самых слабых и низкорослых тигрят можно, наверное, вывести даже карликовых тигров, которые по приказу хозяина будут запрыгивать ему в карман. Но уже никто и никогда не обратит этих карликовых собачонок в прежних тигров. Однако попробуйте отнять хотя бы одну сладкую косточку у самой карликовой, ручной, домашней собачонки — и вы сразу поймете, что случилось с горбачевской революцией в России, которой к 1988 году управляло 18 миллионов «круглых». Эти партийные и советские шавки сообща загрызли горбачевскую революцию и снова улеглись на теплых подушечках, забаррикадировав окна новыми лозунгами о возрождении России. Но разве не таким же точно способом сытые бюрократические шавки довели и царскую Россию до урагана революции 17-го года?

24-го января этого рокового для России 199. года, в 15.25. толстенький провинциальный партийный песик Серафим Круглый выполнил свою историческую задачу — довел рабочих «Уралмаша» до черты, за которой у них уже не было выбора. Госпожа История сделала свой выбор.

37

Екатеринбург, продолжение хроники уральского восстания.

18.00 по уральскому времени.

…Повинуясь приказу Зарудного, «Уралмаш» погрузился во тьму.

Громады цехов и складов, железнодорожные пути, суета людей на вытоптанном снегу заводского двора — все утонуло в морозной темноте враждебно настроенного зимнего вечера. Только из окна заводского управления вдруг просветила тьму быстрая серия коротеньких вспышек электрического фонарика.

— Что это? — обеспокоенно спросил генерал Зотов, по-прежнему стоя у окна в темной квартире на шестом этаже жилого дома напротив «Уралмаша».

— Морзянка, — ответил генерал Кутовский. — Но шифрованная, — и повернулся к стоявшим в глубине комнаты офицерам: — Запишите, быстрей!

Но в тот момент вспышки световой шифрограммы погасли. Зотов, Кутовский и другие офицеры подождали еще пару минут, но вспышки не возобновились.

— Итак! — сказал Зотов, закрывая окно светонепроницаемой шторой и включая в комнате свет. Яркая люстра осветила эту временную штаб-квартиру. Здесь, на стене, висела большая и подробная карта «Уралмаша», рядом стояли штабные офицеры