Разгневанный король мчался к церкви, одиноко стоявшей на холме, в мгновение ока достиг ее и подергал запертую дверь.

– Меровей, выходи! – заорал он так, что с крыши что-то упало. – Я знаю, что вы здесь. Вам от меня не уйти.

За дверью царила тишина, но Хильперик знал, что они там.

– Брунгильда, сестра, будь благоразумна, – он будто сменил гнев на милость. – Я ничего вам не сделаю. Ты можешь забрать детей из монастыря и вернуться к отцу или в свое королевство.

В церкви послышался какой-то шорох, и дверь распахнулась. Хильперик ожидал увидеть бледную, измученную женщину, уцепившуюся за его призыв как за соломинку, но Брунгильда предстала перед ним во всем великолепии своей красоты.

– Мы ждали тебя, – спокойно сказала она и посторонилась, пропуская короля внутрь. – Ты действительно отпустишь меня? Это не уловка твоей жены?

Хильперик покачал головой:

– Нет, так будет правильно. Меровея я заберу с собой. Надеюсь, ты не станешь мне препятствовать?

Она отвернулась и промолчала.

– Ты любишь его, сестра? Так же, как любила моего брата?

Женщина не ответила, и король все понял. Брунгильда оставалась верной Сигиберту, хотя и отдавалась его сыну. Между ними не было и не могло быть любви, женщина хотела спасти свою жизнь – и только.

– Приведи его ко мне, – распорядился Хильперик. – Мы уезжаем отсюда. Убеди его, что я не хочу крови. Претекстат прав: я сильно нагрешил. Пора остановиться.

– Что ты с ним сделаешь? – спросила женщина, и в ее голосе слышалось волнение. Да, она не любила Меровея, но считала себя ответственной за его судьбу.

– Он отправится со мной на войну, – ответил король. – Не пристало принцу цепляться за юбки.

Брунгильда сжала его руку:

– Обещай, что не причинишь ему зла.

Хильперик усмехнулся. Ее забота о таком муже, как Меровей, выглядела забавно.

– Обещаю, – ответил он с безразличием. – Он мой сын.

Женщина улыбнулась в ответ. В ее голубых бездонных глазах блеснули слезы.

– Спасибо тебе, брат.

Король подумал, что он никогда больше не встретит такой, как Брунгильда. Жаль, что Сигиберт посватался к ней раньше. Если бы она стала женой его, Хильперика, они бы завоевали мир.

– А что будет со мной? – поинтересовалась женщина и подалась вперед: – Ты разрешишь мне забрать дочерей из монастыря?

Он наклонил голову:

– Делай что хочешь. Возвращайся в свое королевство.

Она удивленно подняла брови:

– И ты позволишь мне это сделать? А Фредегонда? Она будет в гневе от твоего решения.

Хильперик недовольно дернул плечом:

– Ей не обязательно об этом знать. И вообще решения принимаю я.

Брунгильда покачала головой:

– Тогда я спокойна.

Он помог ей подняться: пора было возвращаться в замок. По дороге Хильперик не удержался и обнял свою родственницу, почувствовав волнение. Король не стал ей говорить о восхищении, которое она в нем вызывала, понимая, что эта гордая дочь короля никогда его не полюбит. Еще он подумал, что его доброта и дарование свободы жене брата – это не порыв, а трезвый расчет. Хильперик не хотел вражды с племянником и не желал союза Меровея и Брунгильды. Своим решением он обезопасил границы и обрек среднего сына на одиночество. При этом все оставались живы. Погрузившись в свои мысли, король не заметил, как Фредегонда наблюдала за ними из окна бойницы.