сути одинаковых текста, с одинаковым содержанием, законами и словами, превратились в официально одобренные версии Партид, которые должны были иметь приоритет над любыми другими толкованиями. Целью этого нового текста, с учетом тех аспектов правового приоритета, закрепленных в указанном выше законе (королевское право, фуэро, Партиды, итоговое обращение к королю как судье последней инстанции), было превращение Партид в правовую основу жизни во владениях королевства Кастилия и Леон и обеспечение, таким образом, их применения во всех судебных тяжбах как по форальному (муниципальному или сеньориальному), так и по ius commune. Начиная с этого момента Партиды как юридическая норма начали свою долгую историю, которая будет продолжаться до XIX в. Альфонсо XI, таким образом, создал единую версию свода законов для всего королевства, вероятно, до тех пор не существовавшего. Допустимо предположить, что Партиды могли применяться ограниченно или выборочно. Это могло бы объяснить существование, во‑первых, различных версий, поскольку в Средние века правовой текст копировался, потому что применялся, и наоборот: если он регулярно применялся по назначению, то он копировался, а во‑вторых – юридические коллизии, возникавшие из-за разночтений в копиях. Если под влиянием различных интересов возникали различные версии, то это происходило именно потому, что их толкователи стремились к практическому применению этого документа, а это, в свою очередь, объясняет возникновение в копиях отклонений в пользу переписчика. К такому выводу подталкивают сами заявления короля. Хотя напрямую этот аргумент в них не встречается, он читается между строк, ослабляя тем самым аргументацию Альфонсо XI.

Конвенциональный или канонический взгляд на Партиды, основанный в основном на испанской и зарубежной правовой традиции, предполагает, что текст Альфонсо X был создан для замены свода «Зерцало»[812], созданного как для унификации законов, так и обновления существовавшей правовой системы на основе наиболее влиятельной юридической традиции того времени – римского и канонического ius commune. Процесс принятия и адаптации этой правовой традиции, хотя и известной своей фундаментальностью, культурой и теоретической изощренностью, должен был быть контролируемым и управляемым. Она не должна была приниматься единым блоком, а пройти предварительный отбор со стороны монарха и быть им же переведенной на кастильский язык. Само собой разумеется, присутствовало и желание подчеркнуть то, что монарх – это не только судья, но и законодатель, что прослеживается во всех трудах Альфонсо Мудрого, начиная с «Королевского фуэро», родившегося как региональная правовая норма, распространявшаяся на различные регионы Кастильского королевства и Эстремадуры, в которых не было общеизвестного и полного юридического текста, а судебные споры разрешались согласно несправедливым и фрагментированным судебным постановлениям. Это были регионы без писаного права, в которых еще не появилось полноценно сформированной нормативной базы с ее неоспоримостью и четкостью. Так, примерно в 1255 г., началось создание Партид с использованием кастильского «Зерцала»[813], находившегося больше под сильным влиянием памятников форального права Кастилии и Леона, нежели ius commune. Составление Партид, среди прочего, мотивировалось так называемой fecho del imperio[814], и завершилось приблизительно в 1263–1265 гг., предположительно существовавшая вторая редакция, согласно наиболее точным данным филологических и кодикологических исследований, была завершена несколькими годами позже (1270–1275). В любом случае, завершение как первой, так и второй редакции, вероятно, не увенчалось торжественным провозглашением Партид и их последующей официальной публикацией как действующего законодательства. Науке неизвестно подтверждений того, что кортесы, то есть собрание представителей королевств под властью кастильской короны, приняло бы Партиды в качестве свода законов, как и однозначных королевских распоряжений по этому поводу. Сложность и важность работы такого масштаба требовали, как минимум, ее официального оглашения для последующего обеспечения исполнения Партид в указанном выше смысле. Таким образом, согласно классической версии, они никогда официально не публиковались и не провозглашались законами, то есть не были частью юридического корпуса того времени и, следовательно, не могли применяться на практике до 1348 г. Поскольку Партиды не являлись действующими законами, ссылаться на них тоже, вероятно, было нельзя. Однако такая версия открыто противоречит известным эпизодам из юридической практики (чрезвычайно редким, но четко прослеживаемым), которые подтверждают частичное и ограниченное применение Партид при королевском дворе и его судом. Юридические представления эпохи и теория права, о которой говорится в Первой Партиде, а также указанные эпизоды (повторимся, немногочисленные, но имевшие место, причем в деликатных политических вопросах) приводят к вопросу: каким был смысл применения Партид, на каком основании они применялись и в каком качестве, если формально эти тексты законами не считались? Почему они вообще применялись? Как осуществлялось их применение и на каких юридических основаниях? Какие аргументы могли для этого применяться? И как примирить сведения из IX главы «Хроники Альфонсо X» (CRC BAAE. P. 8), подразумевающие юридическую силу Партид во времена его правления, с диаметрально противоречащими им заявлениями Альфонсо XI в «Уложении Алькалы-де-Энарес»?

Из всех правовых памятников, связанных с именем Альфонсо X, мое наибольшее внимание относительно Партид, его самого полного и совершенного нормативного текста, всегда привлекали два момента. С одной стороны, его схожесть или преднамеренное сходство с разнообразными германскими «зерцалами» (Spiegeln), использовавшаяся для обоснования или объяснения целей и происхождения текста. Эти тексты объединяли правовые нормы отдельных регионов или поселений, они служили выразителями местного права и обеспечивали его распространение и применение. Таким образом, они претендовали на то, чтобы стать единственными и всеобъемлющими правовыми нормами. Именно с такой целью Альфонсо приступает к созданию «Зерцала», начиная с копирования самого названия. Однако эту работу он не заканчивает, и в итоге в качестве окончательного текста создаются Партиды. «Зерцало» задумывалось как уложение законов для тех королевств, что находились на Пиренейском полуострове, о чем говорят его источники, в то время как Партиды имели явную имперскую направленность, вследствие чего не удивляет их выборочная ориентация на ius commune. В Партидах, по воле короля, были собраны и упорядочены все правовые нормы земель, находившихся под его властью, и по той же воле короля этот текст носил скорее дидактический характер, из которого не следовал автоматически характер нормативный. Однако последний подкреплялся приемами, отличными от императивного стиля других текстов той же направленности. По сути, это была юридическая энциклопедия, и это предполагало определенную обязательность прописанных норм и их исполнимость с того момента, как они формулируются в разуме короля, причем не только в его непосредственных владениях, на которые они направлены, но и за их пределами. Таким образом, Партиды являются примером рационального права, и эта рациональность обеспечивала их непосредственное исполнение, без необходимости торжественных провозглашений, а по факту того, что они констатировали естественный и очевидный порядок вещей. Если правовая норма или закон были результатом совпадения королевской воли и рациональности, основанной на объективном и неизменном