— Свинья грязь найдет, — сказала она и тут же поспешно добавила: — Большую сумку, что ещё?

— А ничо, — ответил я. — Сумку вы будете таскать. Вы же помкомандира! Вам и собирать все трофеи. Это чтоб я ничего не спер.

Она посмотрела зло, застыла на миг, было видно, что старательно просчитывает варианты, но Глориана и Дроссельмейер не выдадут, что она таскала за мной сумку, как денщик, а на выходе я всегда почтителен и учтив, как к командиру высокого ранга и титула.

— Идет, — сказала она. — Но теперь Глориана планирует получить доступ для нас в Синюю Щель Дьявола.

— Это что?

Она вздохнула.

— Очень непонятная Щель. Не новая и не древняя, но не исчезает. Сколько туда ни ходило лучших воинов, большая часть там и осталась. А из последних рейдов никто не вернулся!

— То есть, — спросил я осевшим голосом, — становится всё опаснее?

— Да, баронет. Вам уже страшно?

— Ещё бы, — пробормотал я. — Я же не боец, я книжник… Но как мы…

Она перебила:

— Глубоко не пойдем. Прости, но нам важно просто туда зайти и выйти. Нужно утвердить в обществе мнение, что женщины в самом деле могут не только посещать Щели Дьявола, но и сами водить отряды. Это поможет нашему справедливому движению.

Я вздохнул.

— Вот уж всю жизнь мечтал помогать феминисткам.

Она помолчала, двигая губами и вроде бы даже шевеля языком, сказала задумчиво:

— Феминисткам… Это из латыни? Хорошее слово…. Давно придумали?

— Где-то слышал, — ответил я. — Сибирь велика, что у нас только не услышишь. Наши служанки так и вовсе читают по ночам книжку Мэри Уолстонкрафт «В защиту прав женщин». Ниче так написано, с чувством. Теперь они вообще убивать мужчин готовы.

Она охнула, вытаращила глаза.

— У вас в Сибири читают?

Я ответил гордо:

— У нас не Греция, у нас есть всё!.. И «Декларация прав женщины и гражданки», её накалякала Олимпия де Гуж ещё на год раньше. Ах-ах, игнорирование и забвение женских прав, «тирания сильного пола» и есть причина национального несчастья и нравственного разложения. Дескать, женщина рождена свободной и по праву равна мужчине… и прочая ерунда.

Она ахнула, отшатнулась.

— Да что у вас за Сибирь такая?

— А нас феминизмом не удивишь, — сказал я нагло. — У нас воздух свободы!.. Могу продавать в бутылках по рублю за штуку.

Водитель наконец повернулся в нашу сторону, поинтересовался очень вежливо:

— Госпожа, куда-нибудь ещё?

Иоланта наконец-то заметила, что автомобиль давно проехал под аркой распахнутых для нас ворот усадьбы и уже стоит у лестницы её роскошного дворца.

— Ой, — сказала она, спохватившись, — что это я в самом деле…

Я вылез было следом, она вздернула брови.

— Вы куда, баронет?

— Возьму извозчика, — сообщил я. — Мне топать пешком далеко.

Она сказала решительно:

— Антуан, доставишь этого… гм, господина по адресу, который он назовет.

Я послушно вернулся в автомобиль.

Готовьтесь, девочки, готовьтесь, сказал я себе, а я пока пару раз сгоняю в простую Щель Дьявола низкой сложности. Мне это крайне нужно, необходимо, раз уж вся мощь ваших как бы магов оттуда.

Я надел перевязь, в прошлую Щель не брал, не все возможности нужно показывать даже своей команде, хотя какая она моя, я у них вроде шерпа, что несет за аристократами их рюкзаки на Эверест.

Десять гнезд, десять топориков, это как десять выстрелов из крупнокалиберной винтовки. Конечно, дальность не та, но всё же наношу удары первым с безопасного расстояния.

Взял два меча, один точно сломаю, а под кафтан надел свою рубашку. Кости за это время малость укрепил, а рубашка не пропустит удар острых когтей или рогов.

Я не единственный, кто ходит в Щели в одиночку. Но над такими обычно втихую посмеиваются, не просто догадываясь, но и понимая, как всё происходит. Такой орел, напялив на себя доспехов столько, что едва двигается, и вооружившись охрененным мечом тысяч за двадцать, идет в Щель после какой-нибудь группы, что побила поблизости всё зверье, постоит там с минуту и выходит. Ура, запись говорит, что он был в Щели Дьявола!

Потом остается за бешеные деньги купить голову какого-нибудь мутировавшего лося или кабана из Щели и прикрепить на стену в холле напротив входа. Можно даже табличку, поясняющую, когда и в каком месте добыто. И бахвалиться перед дамами, распускать павлиний хвост и лихо закручивать усы.

Потому, когда я отметился на пропускном пункте и объяснил, что иду один, меня лишь окинули презрительным взглядом, что-то чиркнули там на столе, вряд ли записав все данные, явно уверенные, что скоро выйду, вон даже экипировки достойной нет.

Только один сказал благожелательно:

— Ваше благородие, вы зря без доспеха…

Второй хохотнул:

— Его благородие там не задержится. С Богом, ваше благородие!

— Спасибо, — ответил я скромно. — Там в самом деле темно и страшно?

И, не дожидаясь ответа, шагнул в черноту.

По глазам ударила тьма, я сообразил, что очутился в пещере, но через мгновение зрение приспособилось, всё ясно и четко, пещера маловата, но в противоположной стене широкий разлом, а там, как чувствую, просторы побольше, а то и целый ряд пустот, какие возникают при самых древних разломах континентальных плит.

— Лапушка, — велел я дрону, что уже как бы не бездушный дрон, а милая летучая мышка, — слетай вон в тот проход… И дай картинку с описанием, что там за существа и насколько опасны…

Вообще-то задача не совсем корректна, таких тварей в памяти зеттафлопника нет, есть только те ящерицы, что добыла группа княжны Глорианы, плюс те подробности, которые были получены при вскрытии. Ну да ладно, пусть учится на ходу.

Картинка, передаваемая дроном, идет в прекрасном разрешении, несмотря на темноту в пещере. Более того, мне видно гораздо больше, чем видят любые охотники, посетившие Щели в поисках сокровищ.

И мне понятно, почему первая научная экспедиция вернулась с триумфом и множеством данных. «Два десятка дивных животных», как было записано в документах, это мелкие рачки и козявки, их зачерпнули из ближайшей лужи, траву сорвали тут же на входе и поспешно вернулись, так как объектов для изучения уже и так набрано на несколько лет!

А вот простым человекам такое неинтересно, потому прут дальше и глыбже, а там зверюки покрупнее и понеобычнее, потому такие потери.

Я медленно продвигался через пещеру, что оказалась не пещерой, а гротом, на той стороне забрезжил свет, а потом я и вовсе вышел на болотистый берег, по растительности всё это похожее на среднеазиатский период нижнего триаса.

Выскочила довольно крупная