– Передай это канцлеру со всеми подробностями, – поразмыслив, ответил Ник. – А после свяжись с дэром Бай, пусть колдун осмотрит твоих ребят. Если подтвердится – будем работать над тем, как этого избежать, а если нет… пеняй на себя, Алфабэр.

Начальник охраны кивнул, отдал честь и вместе с подчиненными покинул кабинет короля. А Ник присел на край стола, выудил из ящика коробку с сигарами и закурил. Мысль была слишком непривлекательной, так что вполне могла оказаться правдой.

Настоящее доказательство вины подводников. Связь с попыткой похищения Селесты. Ложные обвинения для общественности. Все указывает, что русалы хотят войны. После сегодняшней ночи простолюдины забудут о шелки и переключатся на подводников. Еще бы! Попытка похищения новоявленной святой! Такое не прощают.

От резкой вспышки гнева Ник ударил по столу, и все предметы подскочили в воздух.

– Проклятье! – воскликнул он, ломая сигару в руках и смахивая на пол угольки и табак. Ему не нравилось, куда все шло. Он не хотел воевать. Особенно с русалками. Именно мира с ними и добивался дед. Когда Ник был маленьким, Вернон часто брал внука на руки, подводил к глобусу и показывал размеры океана, говоря, какой маленькой является драконья страна на фоне Подводного мира. Рассказывал, какие чудеса и тайны скрываются под морской толщей. Предупреждал, как опасно ссориться с водой. И убеждал, сколько всего откроется, если подружиться с ними. Теперь вопрос мира отойдет на столетия, если не больше. Если удастся избежать войны. А если нет…

Нориус лениво выполз из тела короля и совсем вяло расползся по комнате. Он еще не восстановился после попытки исцелить Мирту, а после остановить Селесту на краю от гибели.

Ник никогда не расскажет девушке, насколько безрассудно было ее желание спасти Мирту. Не расскажет, с каким трудом он смог вытащить ее саму. Нет. Такой благодарности от кареглазки ему не нужно…

Король остановился возле давешнего глобуса и крутанул наугад. Тот остановился четко на долине Винцель и границе с эльфами. И в голову пришла неясная мысль.

– А ведь это выход, – пробормотал Ник, успокаиваясь.

В дверь постучали, и на пороге появился Богарт.

– Ваше Величество, простите, что отвлекаю, но ваша подопечная просила передать, что хотела бы видеть вас. Когда вам будет угодно, разумеется.

– Она еще не может ходить? – уточнил Ник. – Жалко… тогда подготовьте инвалидное кресло. – Заметив недоуменный взгляд секретаря, он пояснил: – Спроси у старших слуг. Они вспомнят, куда подевалось кресло моей матери.

* * *

Ник осторожно катил коляску по светлой стороне оранжереи. Пока говорить не хотелось ни ему, ни Селесте, оба чувствовали неловкость, оставшись наедине.

Когда Никлос только увидел ее после пробуждения, то сразу не нашелся, что сказать, настолько бледно и немощно выглядела Селеста. В том состоянии, в котором она находилась, было сложно кормить девушку, а то, что попадало в желудок, исторгалось вместе с черной слизью – остаточным эффектом от ее поступка. В результате она сильно исхудала, а истощение ариуса привело к частичному параличу.

В ее глазах читался отчетливый страх перед собственной слабостью. Особенно после настолько страшного пробуждения. Девушка вся сжалась, стремясь стать маленькой и незаметной. Словом, ничего не осталось от решительности, с которой она выступала на Совете.

Вот и сейчас Селеста мялась, не зная, с чего начать. И вместо нее заговорил король.

– Рад, что ты очнулась. Жаль, что при таких обстоятельствах. Гарантирую, что такое не повторится. Теперь территорию охраняют не только драконы, но и колдуны, так что магия русалок не сработает. – Скупо роняя слова, король направил коляску в дальнюю часть огромного помещения.

Им навстречу попадались садовники, несколько придворных дам, парочка слуг, охранники. Разумеется, все спешили убраться с королевского пути, но Ник решил, что сегодня довольно многолюдно, что неудивительно: все дни, начиная с незабываемого Совета, не переставая лил дождь, и только этим утром он прекратился и вышло солнце. Однако сейчас еще рано выходить в парк – земля мокрая и грязная, поэтому многие потянулись сюда, где среди прекрасных цветов и растений чувствовался аромат надвигающегося лета.

Король вез Селесту в ту часть оранжереи, что находилась рядом с внутренним дворцовым двориком, на входе в который стояла охрана. Войдя туда и миновав небольшой сырой коридор, гости оказывались у массивных, обитых металлом дверей, запертых на десятки замков. Стоит только попытаться взломать их – и все будет получаться, каждый замок откроется, но пока занимаешься ими – испачкаешься в масле, которое вызовет отравление организма, и через несколько десятков минут умрешь, так и не узнав, что двери – фальшивка, а открыть нужно боковую стенку, которая легко проворачивается под определенным наклоном, впуская гостей в темное вытянутое помещение, где под потолком горят несколько тусклых фиолетовых магических светильников, озаряя комнату, и с десяток растений раскрываются узкими и вытянутыми цветками, пахнущими…

– Как кровь, – впервые нарушила тишину Селеста, хмуря брови. Она не понимала, зачем король привез ее сюда.

– А если вытащить их из земли и поставить в вазу, то, разлагаясь, они начнут пахнуть едким дымом, распространяя свои споры, – добавил Ник. Он оставил кресло с девушкой и прошел вглубь комнаты, нежно касаясь каждого цветка.

– Впервые меня сюда привели лет в десять. Когда только-только появился нориус, и я еще был слишком юн, чтобы понимать, как с ним управляться. Отец на моих глазах вырвал растение с корнем, очистил в раковине, перемолол в ступке до жидкой кашицы, а затем раздел меня и натер тело получившейся мазью. И бросил здесь, – Ник повернулся к Селесте, его глаза влажно сверкнули в темноте, и девушка нервно сглотнула.

– Несколько дней я провел в этой комнате без еды. От голода начал рвать цветы и есть их. Это было больно. Вкус крови надолго поселился во рту, вместе с острой резью в животе. Такое отравление пробудило нориуса защищать меня, изгоняя яд из моих пор. Он же выбил дверь и освободил меня. Так началось обучение, – подчеркнув голосом последнее слово, проговорил Ник. – Основа контроля – это смесь яда и концентрации внимания. Еще несколько лет я обязан был каждый день спускаться сюда, восстанавливая популяцию Черной пьетты. Голыми руками копал землю, пересаживая растения в благодатную, наполненную сажей почву. Руками протирал листья, регулярно смазывал их свежей кровью животных, а также собственной, тем самым вырабатывая иммунитет к отраве. Я даже спал здесь, – и Ник указал в самый темный угол комнаты, где виднелись очертания небольшого дивана. – Чувствуешь, как здесь сыро? Слышишь капель? В дальней части