Шрифт:
Закладка:
Когда Айвор наконец перевел дыхание, его мощная грудь стала похожа на бочку. А изуродованная рука выглядела как некий упрек. Лицо его вновь затуманилось, и Клара вспомнила, что его и Руби в детстве дразнили «жених и невеста», а у Руби были прекрасные волосы.
Смотреть ему в лицо у нее уже не было никаких сил, не говоря уж о том, чтобы продолжать это выяснение отношений. Его резко очерченные скулы, шрам на одной щеке, добрые темные глаза, из которых сейчас ушло все тепло, его губы… Тот их поцелуй под омелой длился менее секунды – наверное, если бы он продлился дольше, они оба превратились бы в камень. А потом Кларе снова вспомнился тот вечер, когда они смотрели на звезды и она, прислонившись к нему, чувствовала на шее сзади его дыхание. Неужели она никогда не перестанет думать об этом?
– Извини. Я…
Он горько рассмеялся.
– Я там детскую одежду починил. Ты забери, пожалуйста, когда сможешь.
– Почему ты мне не веришь? Я не брошу этих детей.
– Бросишь. Они занимают слишком много места.
Глава двадцать четвертая
Когда Клара стала созывать детей на собрание, двое под столом играли в карты, одна была в саду, один в гостиной, пытался настроить приемник, а один отмокал в ванне, хотя сегодня была вовсе не его очередь мыться. Рассердившись, Клара постучала деревянной ложкой по кастрюле, и вскоре все собрались вокруг нее. Такие послушные, милые дети. И она вздохнула с облегчением – ей совсем не хотелось на них сердиться и призывать их к дисциплине, тем более в присутствии Джулиана.
– Мистер Уайт и я должны сообщить вам кое-что важное.
Вообще-то Джулиан совсем не хотел сообщать детям об их помолвке. И Клара даже толком не понимала, почему. Во всяком случае не потому, что он, проявляя сдержанность, не хотел, чтобы эта новость стала всем известна – он ведь уже подал заявку на объявление в «Телеграф». Короче, Клара настояла, чтобы ее дети узнали об этом не в последнюю очередь. Дети ненавидят узнавать о чем-то последними. Ненавидят куда сильней, чем взрослые. И, возможно, именно потому, что им-то чаще всего обо всем сообщают в последнюю очередь.
Впрочем, Клара знала, как умаслить Джулиана. А он действительно нуждался в умасливании, словно какой-то лохматый щенок. Ему не хотелось сообщать детям о помолвке, а ей хотелось, и она выиграла. Она прекрасно понимала, что ей и впредь придется не раз постоять за себя, ибо Джулиан склонен не то чтобы пользоваться своим главенствующим положением, но все же проявлять определенный деспотизм по отношению к ней, не сознавая, что этим как бы бросает ей вызов. И она охотно его вызов принимала; это ее на самом деле даже возбуждало. Она не какой-то бессловесный половичок, лежащий под дверью. Уж она-то никому не позволит вытирать о себя ноги! И потом, разве с некоторых пор умение постоять за себя считается дурным качеством? Они оба – и Клара, и Джулиан – были склонны всегда считать себя правыми, что, безусловно, как бы раздвигало стены их спальни, добавляя перца любовным утехам.
– Почему я-то должен при этом присутствовать? – недоумевал Джулиан.
И Клара ответила ему в точности теми словами, какие услышала от Джуди: в первую очередь детей пугает неизвестность, а потому, чем больше они понимают, тем лучше – понимание ситуации усыпляет страх.
– Но ведь меня они наверняка знают, – продолжал сопротивляться он. – Сто раз меня видели: я ведь бóльшую часть их жизни живу и работаю на противоположной стороне улицы.
– Ты прекрасно понимаешь, что я имела в виду. Пора тебе получше с ними познакомиться.
Джулиан поморщился.
– Я женюсь на тебе, а не на «Шиллинг Грейндж».
– Мы тебе достанемся в одной упаковке.
После этого заявления Джулиан потерся носом о ее шею и прошептал:
– И я с наслаждением предвкушаю, как буду каждую ночь распаковывать этот сверток.
– Серьезно, дети моментально к тебе привыкнут и облепят тебя.
– Ну да, как грибы старый пень!
– Вот именно. – Клара только вздохнула.
Явившись «на собрание», Джулиан не снял ни шляпу, ни пальто, давая понять, что не собирается здесь задерживаться. Он даже не уселся как следует, а лишь присел на краешек стула.
– А что, будет еще одна война? – вдруг спросил Алекс. – Вон в Корее уже сколько народу полегло. На тридцать восьмой параллели.
– Война? – дрожащим голосом спросила Рита. А Пег тут же закрыла уши руками.
– Не тревожьтесь, девочки, речь пойдет совсем не об этом.
– А где эта Кар-ри-яр? – выкрикнула Терри.
– Успокойтесь, дети, я уже сказала: речь не о войне. Да и Корея, так или иначе, находится на другом конце света. Нас тамошняя война никак не затронет. Пег, вылезай, пожалуйста, из-под стола. Ты ведь не кошка.
– Да нет, она как раз кошка.
И Пег, смеясь, забралась к Кларе на колени.
– Так, все послушайте меня: новости у меня хорошие.
И Клара, набрав полную грудь воздуха, взяла Джулиана за руку и сообщила:
– Мы с мистером Уайтом собираемся пожениться.
– Это что, первоапрельская шутка?
– Первое апреля только через неделю, Рита. И не надо надувать губы.
– Значит, он теперь тоже станет нашим воспитателем, раз уж вы за него замуж выйдете? – с сомнением спросил Алекс.
– Но ведь у нас уже есть воспитатель! Айвор, разве не так? – Терри была страшно недовольна тем, что ее отвлекли от огородных дел. Земля так глубоко въелась ей в одну щеку, что Клара никак не могла понять, каким образом Терри ухитряется так перепачкаться. Втирает она в себя эту землю, что ли? Как детскую присыпку?
Питер с обиженным видом стоял в дверях, облаченный в пижаму, и дрожал. Он был явно недоволен тем, что его извлекли из ванной; должно быть, он снова поменялся с Алексом «помывочными» днями. Алекс же с каждым днем становился все больше похож на своего любимого героя: Альберта Эйнштейна.
– Айвор у нас воспитателем не работает, – принялась объяснять Клара, – он просто наш друг. И никаким воспитателем мистер Уайт здесь тоже работать не будет. Такой должности, как «муж воспитательницы», просто не существует.
– Но ведь вы от нас не уйдете, правда, мисс Ньютон? – И Рита обвила ее шею руками. – Вы моя вторая мама.
Клара
