Ну что ж, тем лучше, – думала Клара. Все равно долгие прощания совершенно бессмысленны.

А дети были по-прежнему заняты заботами о рыбках. Все так и заверещали, когда Алекс в шутку сказал, что ночью нечаянно на них пописал.

Напряжение ощущалось во всем. Билли съел далеко не так много овсянки, как обычно; Барри пролил драгоценное молоко на чистые брюки; Пег все время цеплялась Кларе за ноги.

– Вылезай, Пег, ты же не кролик.

– А можно мы кролика тоже возьмем, мисс Ньютон? Раз уж у нас теперь рыбки есть?

– Нет, Рита, и помолчи хоть минутку. Дай мне сосредоточиться.

Клара и сама готова была расплакаться. Так не годится, – твердила она про себя. – Это же твоя работа, все именно так и задумывалось. Дети должны уходить отсюда, а на их место будут приходить другие. Это как банки с вареньем. Как нажито, так и прожито. Вот только ей казалось, что это ужасно – так относиться к людям, к детям. Особенно к сиротам.

– Вы же будете нам писать, мальчики?

– Конечно, будем!

И оба крепко ее обняли.

– Только, пожалуйста, не пилите пока никаких женщин напополам.

– А вы присмотрите за нашими рыбками?

– Да уж придется присмотреть. Если вы будете писать, договорились?

Теперь уже все засмеялись. Всем было ясно: писать Билли и Барри уж точно ни за что не будут.

– Мы будем к вам приезжать, – пообещал Билли как бы в порядке компенсации.

– Часто, – прибавил Барри.

Снова объятия, поцелуи, затем подъехало такси, и уже через минуту побледневших близнецов запихнули в машину и увезли прочь.

И Рита сразу же принялась подвывать: «Мама!»

* * *

И все-таки это был их первый «успех». Клара позвонила в Совет, чтобы сообщить, что отъезд близнецов прошел гладко, и мисс Бриджес сказала, что она уже внесла это в список их достижений в соревновании с Норфолком и Линкольнширом. Итак, двоих «удалось пристроить», а скольким сотням это еще предстоит?

Теперь в «Шиллинг Грейндж» остались пятеро. Всего пятеро. Казалось, это даже слишком легко, почти по-любительски. Ведь пятеро детей – это почти нормальная семья.

Но мисс Бриджес пообещала: «Мы вскоре пришлем еще», и Клара сразу встревожилась. Все-таки своих пятерых она знала, как собственные пять пальцев – изнутри и снаружи. Как же ей было не волноваться, понимая, что в их уже устоявшуюся «семью» вольются неизвестные новички? Все время смотри только вперед, – напомнила себе Клара, – и никогда не оглядывайся назад. По крайней мере, не оглядывайся на то, что вообще твоего внимания не заслуживает.

* * *

После обеда пришел Айвор, чтобы починить радиоприемник. Клара поднялась в свою комнату, решив уделить себе несколько свободных минут.

Ей все еще хотелось поплакать, но теперь было уже и немного стыдно за собственную слабость. Ведь возможность для детей обрести новую семью и покинуть приют – это и есть главная часть их работы. Отсылать покупателям «банки с вареньем» – неотъемлемая часть ее миссии, это Клара понимала. Ей просто не следовало так сильно привязываться к детям. Она ведь считала этих детей «своими» не для того, чтобы оставить их при себе, а чтобы помочь им вырасти достойными людьми и найти свой путь в жизни. И все-таки «в море случаются вещи и похуже» – разве не это было главным девизом ее поколения?

И хотя Клара очень ценила постоянную помощь Айвора, где-то в глубине души ей хотелось, чтобы помогал ей не Айвор, а Джулиан. Это Джулиан должен был бы ее утешать и говорить, что все будет хорошо; однако Джулиан предпочитал охотиться на бедных лис и понятия не имел о ее горестях и печалях. Клара легла на кровать и стала читать стихи из сборника Тейлор, и постепенно магия поэзии подействовала на нее, и она успокоилась.

Айвор печально ей улыбнулся, когда она снова спустилась вниз – приведя себя в порядок, смыв с лица следы слез и аккуратно причесавшись.

– Я так и думал, что у тебя сегодня будут кошки на душе скрести. Это естественно.

– Ничего подобного, – решительно заявила Клара. – Никаких кошек. И вообще у меня отличные новости.

Он улыбнулся.

– Неужели не можешь угадать? – Клара чувствовала, что говорит каким-то не своим голосом.

– Что, пришла очередь Терри? – предположил Айвор. – Или Пег?

– Нет, пришла моя очередь. – Господи, как глупо это звучит. – Я… – И у нее вдруг на несколько мгновений перехватило дыхание: она вспомнила тот вечер, когда вместе с Айвором любовалась звездами. И его слова: Звезды никогда ничего от меня не требуют. Какая странная фраза. Почти наглая – словно все остальные, включая, вероятно, и Клару, вечно от него что-то требуют. Словно все они тяжким бременем повисли у него на плечах. – Я выхожу замуж за Джулиана. За Джулиана Уайта, солиситора.

– Что? – Айвор обычно старался внешне своих чувств не показывать, но сейчас у него на лице было написано… Клара даже не знала, какое слово тут подобрать. Скорее всего, презрение, а может, и отвращение. – Но почему? – вдруг вырвалось у него.

Клара потупилась. Почему? Нужный ответ она нашла не сразу. Но потом сообразила: на этот вопрос существует один-единственный правильный ответ.

– Потому что я его люблю! – выпалила она. – Разве это не очевидно?

– Но почему? – повторил он, и Клара вспомнила, как Айвор помогал Терри вскопать особенно твердый участок земли в саду, как он сделал для Риты ваньку-встаньку, какое у него было лицо, когда он рассказывал ей о вечно пьяном отце Алекса, когда пытался вызвать улыбку у мрачного Питера…

– Потому что он обо мне заботится и… – Она не договорила. Это «и» так и застыло там, словно актер на опустевшей сцене в луче прожектора. По непонятной причине в голове у нее сейчас крутилось одно-единственное слово: «лобстер», и ничего другого она придумать не могла, и, возможно, в этом была некая вина Айвора. И она сердито закончила фразу: – И сейчас я хочу именно этого! На данном этапе это для меня самое важное.

– Войти, выйти и немного отряхнуться.

– Ничего подобного! Все совершенно иначе.

– Да неужели? Ты с самого начала заморочила детям головы, а теперь и еще сильнее их заморочишь!

– Не заморочу! Могу тебе в этом поклясться!

Его голос теперь звучал так, словно в горле у него что-то застряло, и Клара вдруг поняла, что в данный момент стала ему совершенно безразлична и он – она не стала тратить на это даже мимолетных размышлений – одержим Грейнджем.

– Я никуда не ухожу, во всяком случае