Открываю крышку старенького ноута, стоящего на подставке у диджейского пульта, к которому я едва ли прикасался, и жму на кнопку включения. Нахожу минусовку, которую написал для кавера к одному из своих любимых треков. В свое время он давал мне столько сил, что я был готов землю жрать, чтобы ощутить то, о чем говорил Дэвид Гетта. Песня не моя, но Ди ведь и не об этом попросила. Я хорошо поработал над композицией, написал новый инструментал, сбавил темп. Сделал из танцевального трека душевный гимн мечтам и стремлениям в собственной интерпретации. Не знаю, правильно ли я понял посыл Дэвида, да это и не важно. Я наделил его собственным смыслом. Этот трек много для меня значит, и хочу поделиться им, потому что уверен… Ди точно сможет оценить.

– Можешь входить! – В нетерпении смотрю на дверь.

Проходит секунда, две, три… сердце стучит медленнее, а в следующее мгновение радостно вздрагивает. Ди неторопливо возвращается в комнату, и хмурость на ее лице растворяется, пока она рассматривает потолок, шагая в центр.

– Ну ничего себе, Марк! – Она широко улыбается и проводит зубами по нижней губе, качая головой. – Ты и так можешь?!

– Я могу все, – отвечаю смело, и из колонок аудиосистемы звучит перебор клавиш пианино.

Обхожу диджейский пульт и вытягиваю руку, Ди прикусывает щеку изнутри и обхватывает мою ладонь. Поднимаю вверх наши руки, заставляя Диану покружиться, и прижимаю ее спиной к своей груди, обнимая. Опускаю голову, мои губы почти касаются ее уха. Не прикладываю усилий, ничего из себя не выдавливаю, а просто…

The world is mine [4]…

Ди обмякает, крепче цепляясь за мое запястье, упирается затылком в мое плечо и покачивается из стороны в сторону, а я будто рассыпаюсь. Разлетаюсь на частицы, каждая из которых становится звуком, смыслом, принципом. Ощущение невесомости расширяет вены, слова льются непрерывным потоком. Выжженные на сердце, высеченные под кожей. Воодушевляющие и одухотворяющие, как и девушка, свалившаяся мне на голову. Девушка, каждая минута с которой похожа на ступор перед прыжком с высоты, а после на свободный полет и восхищение от приземления. Но самое странное, мне как будто не страшно, нет волнения и неловкости. Все правильно, честно. Ди, может, и выглядит хрупкой, но внутри нее сила. Бескрайняя и бесконечная. И, находясь рядом, она питает тебя. Я уже встречал людей, подобных ей. К ним невозможно не тянуться. Их невозможно сломать. Рядом с ними легко и по-своему сложно. Они подстегивают, держат в тонусе, но при этом дарят спокойствие и уверенность. Это редкость. Это то, что я не искал в прямом смысле, но где-то в глубине, в тайных уголках души очень хотел найти.

                       You took the prize and realize [5],

                       That to your eyes (the world is mine) [6].

Глава 19

POV Диана

Если бы я могла выбрать момент, в который можно вернуться в любую секунду и пережить заново, то эти несколько минут стали бы фаворитом из фаворитов. С трудом держу глаза открытыми, на потолке сияют звезды. Они не настоящие, но от этого не менее прекрасные. Как и наши с Марком отношения без отношений. Мы можем сколько угодно утверждать, что больше нет никаких правил, нет раундов и боев, но нам все равно придется сражаться. Уже не друг с другом. Каждому с собой.

Я не могу знать, что именно чувствует ко мне Марк, зато себя слышу и ощущаю предельно четко и ясно. Нежность в каждом сантиметре кожи, на губах улыбка, тепло в груди. Это то самое. Когда не можешь себе запретить, не хочешь. Когда жаждешь зарыться в человека, чтобы быть ближе настолько, насколько это возможно. Другое измерение, где все в волшебном тумане, где не видно конца и края, не видно бездонных ям и смертельных обрывов.

Обволакивающий голос Марка пробирает до нутра, знакомые слова, но в другом ритме и темпе. Об открытости к миру, о бесстрашии и желании жить так, как мечтаешь. Это лучшее живое выступление, которое я слышала. Личное, забирающееся так глубоко, что не продохнуть. И мне безумно нравится это в Марке. Его стойкость, принципы, уверенность в себе и своих действиях. Его надежность, а не пустые обещания, его безопасность, за которой прячется целый отряд снайперов. Парадоксально, тяжело для восприятия, словно я пытаюсь разгадать загадку, где правильных ответов два, и они противоречат друг другу. Мы с Марком сходимся во многих пунктах, а даже если и нет, то можем хотя бы понять друг друга. Это наш главный козырь, тот самый белый флаг.

Навязчивая мысль пульсирует в висках, разливаясь волнами восхищения. Не важен срок. Не важен исход. Только я и он. Вместе, но обособленно. Рядом, но не в наручниках. Никакого провидения, никаких домыслов. Только разрешение, обоюдное, смелое и честное. Принятие во всех его проявлениях. Позволение быть собой, несмотря на обстоятельства. Марк пропевает последние строчки, щекоча дыханием щеку, и баюкает меня в своих руках под окончание мелодии. С трудом стою на ногах, расслабленная и окутанная тонким покрывалом откровений, которых сегодня уже было немало.

– С ума сойти, – приглушенно произношу я. – Рождественский, это просто незаконно.

– Снова скажешь, что сдашь меня в полицию? – Он потирается носом о мой висок.

– Не-е-ет. Лучше оставлю тебя себе.

– Как мило.

Не без труда разворачиваюсь и поднимаю подбородок. Глаза Марка прищурены, рядом с внешними уголками лучики-морщинки.

– На фига тебе рэп с таким голосом?

– Ты просто не слышала, как я читал.

– А могу услышать?

– А хочешь?

Покалывание появляется на кончиках пальцев, ладони Марка скользят по моей спине. Звезды над нами искусственные, но звезды внутри нас самые настоящие.

– Я хочу все, – говорю с непоколебимой уверенностью.

– Значит, получишь, – без раздумий отвечает Марк.

Устроившись в обнимку на диване перед ноутбуком, отправляемся на прогулку по воспоминаниям о молодой славе. Большая часть видео с выступлений ужасного качества, но это не мешает мне узнать в высоком сухом пареньке юного Рождественского. Он, очевидно, обожал широкие спортивные штаны и кепки с прямыми козырьками, которые чаще всего носил в руках, а не на голове. Татуировок было еще не так много, а короткая стрижка придавала хулиганский шарм. Хорошо, что мы познакомились с ним сейчас. Взрослым он мне нравится куда больше.

– Во-во! – Он включает