Сомнения исчезают, когда я смотрю на Рувана. Я должна помочь ему. И если это означает, что нам удастся снять проклятие, тогда не имеет значения, что знают вампиры. Вампир никогда больше не пересечет границу Фэйда. Руван выполнил бы нашу сделку, даже если бы мы не были поклявшимися на крови.

Это того стоит. Или я прокляла Деревню Охотников, и никто не переживет следующей Кровавой Луны через пятьсот лет и того лорда вампиров или леди, которые придут за нами тогда.

— Позвольте мне вернуться через Фэйд, — говорю я. — Я принесу вам эликсир.

— А как мы узнаем, что тебе можно доверять? — спрашивает Вентос.

Руван отвечает:

— Потому что она пойдет не одна.

ГЛАВА 24

— Но ты... ты не можешь пересечь Фэйд, если сейчас не Кровавая Луна, — поспешно говорю я. Мысль о том, чтобы вернуть вампира в Деревню Охотников, так же неприятна, как удар молотка по слишком холодному металлу, который отскакивает с оглушительным звоном и вибрацией, пробегающей по всей руке.

— Я не могу, — соглашается Руван. — Моя сила, как дальнего потомка одного из первых королей, слишком глубоко укоренилась в Мидскейпе, чтобы проскользнуть незамеченным мимо краеугольных камней, обозначающих Фэйд. Но один из моих соплеменников, возможно, сможет это сделать.

— Сможем ли мы? — Лавензия, похоже, была удивлена этой информацией.

— Погибшие могут сделать это в полнолуние, — говорит Руван.

— Они могут? — Квинн удивлен вместе с остальными.

— Деревня Охотников подвергается нападению в полнолуние, — говорю я, вспоминая наш с Руваном разговор перед тем, как мы провалились под потолок. Руван был удивлен этой информацией; похоже, что и остальные тоже.

— Как они выбираются из замка? — спрашивает Винни.

— Там есть старая подъемная решетка. — Мысли Лавензии устремляются туда же, куда и мои. — Рядом с морем.

Каллос обдумывает это и приходит к тому же выводу, что и я.

— Она всегда казалась наглухо закрытым. Хотя я не уверен, откуда еще они могли бы выбраться. Полнолуние усиливает даже Погибших. Может быть, они чувствуют кровь по ту сторону Фэйда? А может быть, их влекут старые привычки; может быть, они старые вампиры, вернувшиеся в летний замок до того, как земля была разорвана на части. В любом случае, если они могут это сделать, то и мы должны найти способ, наши силы также возросли.

— Это потребует много магии, а значит, много крови. — Лавензия положила руки на бедра.

— У нас есть пайки, — говорит Руван.

— В которые мы не хотим зарываться слишком глубоко. До следующей Кровавой Луны еще много времени, — предостерегает Квинн.

— Достаточно будет, если все пайки достанутся одному человеку. — Остальные все еще не отошли от слов Рувана. — В худшем случае мы оставим поиски анкера проклятия следующему лорду или леди и их ковенанту. Мы будем поддерживать только одного из нас, пока не придет время разбудить следующую группу. Это не первый случай в нашей истории.

Только один из нас... Это значит, что только один из них будет пробужден, а остальные уйдут и покончат с собой раньше, чем проклятие. Этот человек будет ждать в одиночестве, считая дни до пробуждения следующего лорда или леди и их ковенанта. Без сомнения, запертый в каком-нибудь безопасном уголке замка. Не решаясь выйти далеко.

Их жизнь и так тяжела и одинока. Но они, по крайней мере, есть друг у друга. То, что предлагает Руван, звучит слишком душераздирающе. И все же, похоже, все они уверены, что это правильный путь. Они все готовы пойти на эту жертву.

— До этого не дойдет. — Я тоже встаю. — Мы снимем проклятие. Пока я буду добывать эликсир, ты с Каллосом просмотрите информацию, которую мы получили в мастерской. Уверена, там найдется что-нибудь полезное, — говорю я Рувану.

Его губы слегка искривляются в ухмылке.

— Когда это человек нашел в себе смелость отдавать приказы лорду вампиров?

Я закатываю глаза и игнорирую это замечание. Хотя оно не дает мне покоя, даже когда я спрашиваю:

— Кто пойдет со мной в Деревню Охотников?

— Вентос пойдет, — распоряжается Руван.

— Что? — Мы с Вентосом говорим почти в унисон. Он последний человек, которого я хотела бы видеть рядом с собой.

— Ты беспокоился, что она не вернется, — говорит Руван Вентосу. — Что может быть лучше, чем отправиться самому? Кроме того, я не хочу иметь дело с твоим ворчанием и недовольством, если ты останешься здесь. Если ты будешь все время пренебрежительно отзываться о ней, мое терпение очень, очень истощится. — В голосе Рувана прозвучал шепот убийства. Не очень тонкая угроза, которую слышу даже я.

— Значит, ты предпочитаешь, чтобы он унизил меня в лицо? — Я складываю руки и пристально смотрю на Рувана.

— Если да, то скажи мне об этом, когда вернешься, и все будет улажено, — непринужденно говорит Руван. Как будто я не собираюсь терпеть его в это время. Но в его движениях есть изящество, которое обещает насилие, если его явное желание будет отвергнуто или проигнорировано.

— Если я вернусь. — Я краем глаза смотрю на Вентоса. С каждой минутой он выглядит все менее и менее счастливым. Я не уверен, что мне нравятся мои шансы уйти с ним. Насколько я знаю, он найдет первую возможность или предлог, чтобы оставить меня беспомощной, запертой в Фэйде.

— Вентос не посмеет вернуться без тебя. — Руван сжимает мое плечо, возвращая мое внимание исключительно к нему. — Я бы пошел с тобой, если бы мог. Но не могу. Поэтому мы должны разделять и властвовать. Пока ты отправишься в путешествие, мы продолжим поиски любой полезной информации об анкере здесь. Я знаю, что ты меня не подведешь.

Я хочу возразить, но не при всех. Меньше всего мне хочется сказать или сделать что-то, что обидит Вентоса и ухудшит мое путешествие.

— Следующее полнолуние будет только через две недели, — замечает Каллос. — У нас есть время подготовиться.

— Хорошо, мы используем каждую минуту. — Руван говорит так уверенно, так уверенно, но у меня в животе завязываются узлы от тревоги и опасений. Я знаю, что сама предложила этот план наступления... но я уже сомневаюсь. — Каллос, иди и собери всю