Шрифт:
Закладка:
Девушка сама не понимала, почему ее тянет на пустырь. Она действительно была слишком утомлена, чтобы сопротивляться откуда-то взявшейся настойчивой мысли, которая тянула ее в ту сторону. Но не через весь город, нет. Ее что-то влекло именно в обход – сперва окраинами, потом чужими огородами и, наконец, вдоль берега реки.
К тому времени, как беглянка добралась до склона, усталость уже навалилась так. Что трудно было дышать. Οт воды тянуло сыростью и прохладой. Спотыкаясь на каждом шагу, еле дыша и думая только о том, чтобы поскорее лечь, Она с трудом, на четвереньках одолела склон.
Перед нею расcтилался пустырь. Сто лет назад тут находилась часовня и при ней – монашеская обитель. Это было во время междоусобицы, названной Братской войной – оказывается, прадед нынешнего императора имел на стороне сына, и тот, естественно, после смерти родителя, пожелал сам примерить корону. Братская война, конечно, не шла ни в какое сравнение со знаменитой Войной Трех Королей, да и длилась всего пять лет. Но в Старгороде-на-Одере именно во время этой войны спалили часовню и всю обитель с монахами в придачу. История гласила, что они поддерживали принца-бастарда, за что и поплатились.
Как бы то ни было, но вот уже почти сто лет часть крепости у самой крепостной стены оставалась пустой. Ее не пробовали застраивать, расчищать и как-то прибрать к рукам. Про это место ходили разные слухи. Она знала о том, что болтают люди – дескать, это место было проклято потому, что убитые и заживо сожженные люди ни в чем не были виноваты. И вот их неупокоенные души теперь мстят за что-то.
- Мстите, кому хотите, – вспомнив об этом, прошептала девушка. - Только не мне. Меня тут вообще не было. А мне дайте поспать!
Она растянулась прямо на земле, с наслаждением расслабив натруженные руки и ноги, закрыла глаза и…
Земля задрожала под чьими-то шагами. Люди. Двое.
- Вот, я же говорил! – раздался довольный голос, не узнать который дочь палача не могла. – Обряд на крови всегда действует. Девчонка пришла туда, куда мы ее позвали!
Она вскинулась, трепеща от страха и удивления. В сумерках над нею склонялись двое – мэтр Горяка и городской палач. Ее отец.
- Нет! – вырвалось у нее.
- Да! – некромант нагнулся и рывком поставил девушку на ноги, крепко ухватив за локоть. - Магия крови, детка! Ты что, думала потягаться с настоящим некромантом? Куда бы ты ни пошла, как далеко бы ни забралась, кровь всегда приманит свою кровь!
- Нет, - девушка замотала головой. - Это невозможно! Это неправда! Это…
- Вот, - палач продемонстрировал ей разрезанную ладонь. Из пореза еще сочилась густая, черная в сумерках кровь. – В нас одна кровь, девчонка. Тебе никуда не скрыться.
Одна кровь!
Мысль эта настолько ошеломила Ону, что дальше девушка шла, не сопротивляясь. Неужели это правда, и в жилах ее и городского палача действительно одна кровь? Неужели она – родная, а не приемная дочь этого ужасного толстяка с лохматой бородой, противным запахом изо рта и ужасными манерами? И нет никакой матери-герцогини, потерявшей дочку в раннем младенчестве? И ее не подкидывали в колыбели к чужому порогу? Боже, как жить c таким знанием?
Οна не сопротивлялась, когда ее привели в ту часть пустыря, где было меньше сора. Часть травы тут была вырвана и вытоптана, на земле виднелись остатки кострищ, тут и там в определенном порядке лежали кости. Девушка вздрогнула – один череп показался ей человеческим.
Ее втолкнули в круг, повалили на землю. Она успела только вскрикнуть, как мужчины привязали ее за руки и за ноги к четырем заранее приготовленным колышкам. Потом мэтр Горяка задрал на ней юбку и решительным жестом распорол одежду, отбросив тряпки в сторону.
- Вот так, Оночка! – его рука скользнула ей по груди.
Девушка содрогнулась и закричала. Но крик быстро оборвался, когда некромант ударил жертву по лицу:
- Молчать!
- Нет, – всхлипнула девушка. - Не надо! Пожалуйста! Отпустите меня! Я не хочу… папа…
Тот заколебался, и мэтр Горяка сразу почувствовал, в чем дело.
- Заткните ей пасть, - распорядился он, выпрямляясь.
- Но…
- Делайте, что говорят! Вы хотите, чтобы она своими воплями приманила инквизитора? Нам же не допрашивать ее!
- Мама! – завопила Она во всю мощь легких. - Спасите! Помо…
Кусок ее собственной юбки втолкнули ей в рот так глубоко, что ее чуть не стошнило.
- Отлично, - некромант встал на пределами круга. - Теперь повторяйте за мной слова заклинания, попутно зажигая свечи и устанавливая их на черепа. А когда я кивну головой, подойдете и вспорете девчонке чрево.
- Мм-м-м! – взвыла Οна, тараща глаза и отчаянно дергаясь в путах. Но мэтр Горяка, не обращая на нее внимания, раскинул руки в стороны и монотонно начал читать заклинание, в то время как палач стал медленно обходить пентаграмму.
Одна за другой не спеша загорались свечи, установленные на черепа. Ароматный дымок травяных курений смешался с запахами свалки, слился с ними, усиливая и изменяя. Одновременно слабое сияние появилось в воздухе. Мерцали, переливались, вспыхивали все ярче и ярче зеленоватые огни и сполохи, похожие на полупрозрачные полотнища ткани. Против воли, Она засмотрелась на это зрелище. Это было завораживающе, жутко, странно, но… красиво. Если бы только в этой красоте не гнездилась ее смерть.
Тело окутало невидимым покрывалом. Кожа начала гореть и чесаться, словно девушку как следует отстегали крапивой. Но это жжение было еще и приятным. Настолько приятным, что на какое-то время Она забыла о грозящей ей участи и вся отдалась странному ощущению. Мэтр Горяка продолжал начитывать заклинание, воздев руки к быстро темнеющему небу, но глаза его неотрывно следили за жертвой. Он замечал, как меняется выражение ее лица, как она кусает губы, как стонет и
