Он прав, лучше мне не знать тех ужасов, на которые способны эти гуманоиды.

— А что ты утром нашёл-то? Ты Регору показывал, — меняю тему, взбираясь с ногами на кровать.

— Запись одну, по которой, возможно, мы сможем найти Тому, — охотно переключается Макс и тоже садится рядом.

Около двух часов мы самозабвенно общаемся, как в старые времена, когда ещё не встречались, а просто дружили. Строим догадки. Все тридцать лет Тома раз в месяц ездила по одному и тому же маршруту. Дни всегда разные и спонтанные. Поэтому никто особо не обратил внимания. Мало ли куда едет старушка раз в месяц. А вот дотошный Макс от скуки занялся вычислением её передвижения. Это всё детективные фильмы повлияли на него, что мы пачками смотрели по вечерам. Не иначе.

Так вот, как оказалось, старуха ездит на кладбище. Регор уже занимается этой зацепкой и выясняет, чью могилу она посещала. Мы много теорий выдвинули. От умершей мамы до ребёнка. Но мне вспоминаются её слова, сказанные у могилы Макса. И я почему-то уверена: это муж, жених, любимый. Тот, кому она подарила крылья, а он улетел.

— Стой! А откуда ты вообще помнишь, что бы сделал, будучи репликантом? — останавливаюсь я.

— Не помню, записи из лаборатории просмотрел. Эта старая всю информацию вытянула из меня. Дотошно спрашивала каждую мелочь, пока свои испытания проводила и устанавливала фаервол, чтобы я восстание машин не начал. Не знаю, была ли в курсе о камерах в лаборатории. Про Землю, про репликантов, про корпорации, про челнок и почему были выбраны именно эти колонисты. Единственное — репликант не давал ей никаких формул и чертежей, упрямо твердя, что это твоя собственность.

— Сейчас скажу глупость, — выдыхаю, грустно улыбаясь.

— Ну-ка, удиви, — вскидывается Макс.

— Я скучаю по репликанту, — признаюсь, отслеживая реакцию. А мужчина недоумённо удивляется и не знает, как реагировать. Хихикаю глупо. Сама знаю, дурость полная.

— Ну, знаешь, я думал, скажешь: по тебе скучаю там. А ты по железяке тоску гоняешь, — усмехается он.

— Ничего ты не понимаешь, железяка заботился обо мне, законы заставлял учить, режим требовал не нарушать.

— И даже кофе варил? — посмеивается Макс.

— Вот к кофеварке ему нельзя было притрагиваться без посторонних, — сдуваюсь я, и мы хохочем. — Ладно, ты победил эту битву!

— Благодарю великодушно, — фыркает брюнет. — И какой приз?

— Выбирай, — развожу руками. У меня ничего нет, но я куплю и подарю.

— Поцелуй! — выпаливает он. Ну точно, брат Регора!

Не успеваю ответить, Макс притягивает к себе и закрывает рот поцелуем.

Тёплые губы на моих губах. Поцелуй совсем ласковый, изучающий. Мужчина совершенно не напирает, гладит, пробует. И это так щемяще нежно. Будто я вновь на первом свидании с ним. И это наш первый настоящий поцелуй. Как в старых фильмах. На ступеньках подъезда.

Всхлипнув, жмусь крепче, обнимаю сильнее за шею и тихо умираю в его руках. В любимых руках. Не думать о прошлом. Наслаждаться настоящим.

— Нужно ещё пару битв, — шепчет Макс, слизывая свой вкус с моих губ.

— Зачем?

— Чтобы тебя поцеловать на правах победителя, — прикусывает нижнюю губу и тянет немного.

— Ты выиграл ещё одну, — выдыхаю, трепеща, и тянусь за новым поцелуем.

— Какую? — отвечает с жаром Макс, переплетая наши языки.

— Потушил мою злость, репликант почти всегда раздражал и... — мысль теряется, потому что губы Макса творят что-то невероятное.

Нас отвлекает вибрирующий коммуникатор мужчины. Он нехотя отстраняется и отвечает на звонок. Поправляю причёску, глупо улыбаюсь, пытаясь унять бешеное сердцебиение. Главное сейчас — ничего не испортить своими ожиданиями и надеждами. Всего лишь поцелуй. Первый для Макса... Для нас.

— Прости, Лан, мне нужно списки проверить. Поговорим позже? — извиняется Макс, зажимая плечом ком.

— Да, конечно, — киваю слишком воодушевлённо.

Мужчина быстро выходит, продолжая общаться с абонентом. Но на пороге останавливается и, вернувшись, целует меня в губы. Три раза. Обычный простой чмок. Три раза. Чёртовых три раза! И я опять вся в слезах. Потому что так делал жених. Когда мы прощались, он уезжал куда-то без меня, всегда три поцелуя перед выходом.

Дышим, Лана. Просто дышим. Собираемся. И пора выйти из комнаты. Поесть чего-нибудь, пообщаться с кем-нибудь. Лишь бы в четырех стенах не сидеть и не накручивать. Да и узнать последние новости.

Умывшись, переодеваю дурацкое платье обратно в спортивку. И выхожу в коридор. В кабине лифта народу что-то слишком много. Четверо работников линкора.

— Подождёшь? Мы вниз, — спрашивает один из подчинённых Асада.

— Да нет, прокачусь с вами, — пожимаю плечами и захожу. Мужчины широкие все, теснее жмутся и не ворчат. — Есть какие-нибудь новости?

— Сейчас узнаем вместе, — хмыкает второй товарищ.

Кабина останавливается на последнем этаже. Тут у них ангар. Значит, кто-то прилетел. Двери открываются, и я замечаю десяток разных и незнакомых космолётов. Ангар у линкора большой и личные корабли сотрудников обычно под специальными чехлами. И все белые. А эти разных цветов и с непонятными гербами.

— Тебе лучше подняться поскорей наверх, — тревожно обращается один из ребят, пока остальные пытаются закрыть меня.

Только вот я сталкиваюсь взглядом с Эгордом, выходящим из джета. Тяжёлый, цепкий взгляд будто стальным прутом приковывает. Отвожу глаза в поисках своих. Замечаю Марса с Ансером и Стейбека со Старкаром.

В мозгу будто тумблер щёлкает. Вряд ли бы Стейбек и Эгорд встретились на нейтральной территории. Ага, линкор очень нейтрален. Но раз Эгорд ещё жив и не в наручниках, значит, будут переговоры. Если сейчас просто останусь в кабине лифта и сбегу наверх, то вызову подозрения и могу сорвать эти переговоры.

Что я делаю, дура? Ласточкой лечу в объятья Старкара. Хотела изначально к Ансеру, но нет. Обойдётся. Я его,