таланта, — фыркает он, залпом осушая стакан. Меня коробит это выражение. Так говорили на моей Земле. Неужели Эг тоже землянин? Мужчина замечает мой интерес к его персоне и выгибает бровь. — Не нагляделась, красавица?

— Уймись, Стервятник! — грозно рычит Ансер.

— Не нагляделась, — останавливаю брюнета, чувствуя его напряжение, – Просто интересно, кто вы по расе. Никак не могу вычислить.

— Рурк, как и твои мужья, — хмыкает мужчина.

Хочется воскликнуть: как мужья? Были же женихами! Но опять-таки давлю на корню возмущение и натягиваю ослепительную улыбку и, кивнув, переключаюсь на свою тарелку, которую уже наполнил Старкар. Заботливый мой.

Ужин проходит в мирном русле. Мужчины переговариваются, обсуждают что-то незначительное. Хотя, возможно, это только кажется, а на самом деле там всё со скрытым смыслом, иносказательно и просто мне не понять. Но самое главное, между двумя «женихами» или «мужьями» я, наконец, расслабляюсь, охотно принимаю ухаживания, жмусь то к Старкару, то к Ансеру. Подставляю губы и даже сама целую.

После двух блюд с многочисленными салатами и алкоголем мужчины переключаются на насущные темы этого вечера. Ансер же утягивает меня за отдельный диванчик. Ему, видите ли, скучно слушать стариков, он лучше уделит внимание своей лапуле. Лапуля в моём лице не очень радуется, так как я опять сижу на его коленях под убийственным взглядом Старкара.

— Ансер, — шиплю, ловя наглые пальцы, что подбираются под подол. — Перестань, пожалуйста. Тут люди.

— Нет тут людей, маленькая, — урчит брюнет, ловя губами мочку моего уха, и тянет в сторону бедро, требуя развести немного ноги.

— Ладно, разумные, — закатываю глаза, сжимая коленки вместе и не давая чужим пальцам протиснуться между ними.

— Моя маленькая скромница, — шепчет Ансер, целуя в уголок губ и водя носом по щеке к уху.

Я не должна возбуждаться от ласки этого наглеца! Шумно выдыхаю, ёрзая, стараясь отодвинуться, так как филейной частью чувствую кое-что каменное в штанах мужчины.

— А кто тот брюнет? — меняю тему, переплетая наши пальцы, чтобы меньше лапал. Ансер отрывается от моей шеи и осматривает того, на кого я показываю. А показываю я на незнакомца, который меня просил не бояться и ничего не скрывать в джете Марса.

— Это Даниэль. Правая рука кесаря.

— И тоже ваш дедушка? — вскидываю голову. Ансер кивает.

Господи, окружили себя власть имущими. Закатываю глаза и осматриваю остальных.

— А рядом с Арткуром кто? — шепчу, потому что один из незнакомцев пялится прямо на меня с ироничной полуулыбкой.

— Сириус. Отец Марса, — выдыхает прямо в ухо брюнет. Странно, что не говорит: наш отец. Наверное, имел в виду биологический отец. То есть… император? Кесарь, император, бандит и я. В одной комнате. Прекрасное начало анекдота. Дышим, Лана. Прочищаю горло.

— Пойдём отсюда, маленькая, — предлагает жалобно Ансер.

— А можно? — оборачиваюсь, хватая за могучую шею здоровяка.

Брюнет усмехается и резко вскакивает, отчего я вскрикиваю и, смеясь, бью по плечам. Испугал, дурак. Мужские разговоры ненадолго прерываются, и на нас смотрят. Кто-то похабно–понимающе, кто-то злобно, а кто-то иронично. Но Ансер не замечает этих взглядов, он, как атомный ледокол, выносит меня из столовой и не выпускает до самой моей каюты.

— Давай я посмотрю твою скулу, — предлагаю, чтобы как-то изменить витающее в воздухе напряжение и возбуждение. Просто… Это ведь Ансер.

— Посмотри, — соглашается брюнет, выпускает меня и щёлкает замком на двери.

— Зачем ты дверь закрыл? — хмурюсь и пячусь. Не будет же он продолжать играть роль жениха и в наглую приставать, правда?

— Чтобы нам не помешали, — усмехается он, а потом ещё на сенсорной панельке что-то вводит. — А это блокиратор частот, чтобы не услышали.

— Ансер, ты меня пугаешь, — обхожу кровать, сжимая кулаки.

– Не бойся, Маленькая. Я тебя никогда не обижу, – мужчина скидывает косуху и разминает шею. А потом отлепляет с щеки пластырь и бросает в урну.

— Твоя щека, — ахаю и, забыв о страхах, сама подбегаю.

Брюнет мягко тянет к кровати. Садится и подтягивает меня между своих ног. А я просто глажу по чистой коже, без синяка и скобок. Даже шрамика нет. Прошло-то всего лишь каких-то полтора–два часа.

— Как… — хмурюсь. Ведь что-то в нем с самого лифта не так. Только я уловить не могу изменения. Молчу. Думаю. Глажу по щекам, смуглым, колючим. И щетина приятно колется, и весь он какой-то родной. В глаза заглядываю, жмурясь от ярких молний.

— Маленькая моя, ну же, — подбадривает мужчина, улыбаясь. Ансер никогда меня так не называл. Мелкой, малой, малёхой, но не маленькой. Так называет только один мужчина…

— Регор… — выдыхаю, понимая, кто передо мной. И, навалившись на здоровяка, крепко обнимаю за шею.

– Теперь расскажешь, что сделал Стервятник? – коммодор навис на локтях, прижимая своими новыми габаритами.

– Он заметил, что между нами с Ансером нет искр, и сказал, что не любит ложь. А потом надел кастет на руку, намекая, что если сейчас не будет искр, он убьёт. Меня или Ансера. Или всех. Я очень испугалась. Как ты вообще понял? Когда вы успели придумать этот план? И ты ведь улетел с Асадом, сама видела. Да и Макс сказал, что тебя отправили на миссию.

– Меня вызвал Стейбек и сказал, что план дерьмо, – Регор морщится, он никогда не позволял себе выражаться при мне. И это так не вяжется со степенным, грозным воякой. Глупо улыбаюсь, взглядом, прося продолжить. Провожу по широкому, чуть искривлённому носу Ансера. Всё-таки этот бандит очень красивый. Хищной, опасной, дикой красотой. И если раньше я его так близко не осматривала, то сейчас просто не могу отказать себе в удовольствии любоваться чужой внешностью. А Регор мне не мешает, улыбается и наслаждается незамысловатой лаской. Касаюсь пухлых губ. – Лан, я начинаю ревновать.

– Не ревнуй, я просто знаю, что это ты, – потянувшись, целую в губы. –