Шрифт:
Закладка:
Фло пытается сопротивляться, упирается ногами, спиной отталкивает массивное тело у нее за спиной. Но затем ее хватает и толкает вперед еще одна пара рук. Отбиваться от двоих сразу невозможно. Носки ее доков упираются в каменное кольцо колодца. Они действительно собираются это сделать. Она закрывает глаза, готовясь к падению.
– НЕЕЕЕЕТ!
Этот рев раздается как будто из ниоткуда. Он злобный, животный. Тяжелые шаги сотрясают землю.
– Какого хрена?
– Бежим!
Ее грубо отшвыривают в сторону. Она спотыкается, теряя равновесие. Не имея возможности выставить перед собой руки, она падает во весь рост, с силой ударившись о землю виском. Тяжело дыша, оглушенная и полностью дезориентированная, она лежит на сухой траве.
Роузи и Том ушли? Фло пытается приподняться и слышит, что к ней кто-то идет. Сухая трава хрустит под тяжестью шагов. Кто-то невидимый присаживается рядом с ней на корточки, и она вся сжимается. От его тела исходит влажный жар и плохой запах. От него реально воняет. По́том, алкоголем и чем-то еще – сладковато тошнотворным и гнилым. О боже. Неужели ее ожидает еще худшая участь?
– Не двигайся.
В сиплом мужском голосе слышатся нотки северного акцента. Она чувствует, как он хватает ее запястья. Затем слышится щелчок. Ее руки свободны.
– Оставайся здесь. Сосчитай до десяти. Затем снимай мешок.
На всякий случай она считает до тридцати. Затем медленно садится и стягивает мешок с головы, преодолевая нахлынувшую слабость, борясь с головокружением и тошнотой. Рвотные позывы заставляют ее сложиться пополам. Затем она обводит взглядом сад. Нигде не видно ни Роузи, ни Тома. Ни ее спасителя.
У нее бешено колотится сердце. Возможно, она даже слегка помочилась в штаны. Страх. Еще никогда ей не было так страшно. Даже когда она видела горящих девочек. Фло думала, что ее бросят в колодец. Она думала, что умрет. Ригли.
Она ползет к зияющему отверстию колодца.
– Ригли!!
К ней эхом возвращается собственный голос. Боже! Он там, внизу? Он вообще жив?
Нашарив в кармане джинсов телефон, она включает фонарь и светит в колодец. Луч недостаточно силен, чтобы достать до дна, но ей кажется, что она различает какую-то тень.
А затем она слышит его слабый хриплый голос:
– Фло?
– О, слава Богу. Ты ранен?
– Сломал лодыжку, но в остальном все нормально.
Господи Иисусе. Вот это чудо.
– Боже. Ты мог сломать шею. Долбаные психи.
– Я знаю. Что случилось? Куда они ушли?
– Не знаю. Кто-то… их спугнул. Может, бродяга или кто-то в этом роде.
– Черт.
– Слушай, я пошла звать на помощь. Ты там держись, хорошо?
– Я никуда не собираюсь уходить.
Несмотря на пережитый ужас, она улыбается.
– Фло?
– Что?
– Я не все сказал.
– Что?
– Тут внизу, кроме меня, есть еще кое-что.
– Что? Пауки? Крысы?
– Нет. Я думаю, это… труп.
Один друг как-то посоветовал мне никогда не иметь детей. Если я хочу иметь возможность спокойно допивать кофе, досматривать до конца фильм или наслаждаться полноценным ночным сном.
И речь не только о первых нескольких месяцах, когда ты замираешь над кроваткой, прислушиваясь, дышит твой ребенок или нет. И не о первых годах, когда стоит отвернуться на секунду, и твой ребенок уже прыгает со спинки дивана прямо в открытое окно. И даже не о школьных годах, когда он или она то заводит друзей, то ссорится с ними; впервые влюбляется и страдает.
Хуже всего, когда дети становятся подростками и ты ждешь их в надежде, что они благополучно вернутся домой, зная, что обязан предоставить им свободу и не имеешь права подрезать им крылья; убеждая себя в том, что не можешь с ними связаться потому, что им слишком весело, а не потому, что их уже убили в каком-то глухом закоулке. Молишься о том, чтобы тебе никогда не позвонили с этим сообщением…
Мобильник звонит у меня в кармане. Я только что вернулась домой, решив сегодня вечером воздержаться от визита к Саффрон Уинтер. Я все еще сжимаю в кулаке ключи от машины. Вытащив телефон, я смотрю на экран. Незнакомый номер. Опять? Я принимаю вызов.
– Алло?
– Алло, я говорю с преподобной Брукс?
Молодой мужской голос. Вежливый, официальный. Полиция. У меня подкашиваются ноги.
– Да.
– С вами говорит комиссар полиции Акройд…
– Что случилось? Что-то с моей дочерью? Что-то с Фло?
– Не надо паниковать, мэм.
– Я не паникую. Я задаю вопрос.
– С вашей дочерью все хорошо, но произошел инцидент.
– Какой инцидент?
– Ваша дочь и ее бойфренд стали жертвами нападения.
– Нападения? Господи. Она ранена или…
– Нет, нет. Она не ранена, просто немного испугалась. Было бы хорошо, если бы вы приехали и забрали ее.
– Из молодежного клуба…
– Нет. – В его голосе слышится удивление. – Старый дом Лейнов чуть в стороне от Меркл-роуд. Вы его знаете?
Дом Лейнов. Я сжимаю телефон с такой силой, что не понимаю, как он остался цел.
– Да, знаю. Уже еду.
Машина трясется на ухабах. Совершенно очевидно, что этой дорогой уже давно никто не пользовался. Визжа тормозами, останавливаю машину у заброшенного дома. Ворота распахнуты, навесной замок висит на дужке. На территории кипит деятельность.
У дома припаркованы две полицейские машины и фургон «Научного обеспечения». Синие огни рассеивают темноту. Снова люди в полицейской форме и снова люди в белых костюмах. Позади дома устанавливают прожектора. Слишком бурная деятельность для простого нападения. Паника возвращается.
– Прошу прощения, мэм?
Ко мне подходит полицейский в форме.
– Я преподобная Джек Брукс. Ищу свою дочь Фло.
– Ах да. Я комиссар Акройд. Она здесь. Пройдемте.
Мы обходим фургон. Фло сидит на заднем сиденье полицейской машины, укутавшись в серебристое покрывало, поставив ноги на землю и прислонившись боком к спинке сиденья.
– О боже. Фло.
Я подбегаю к ней. Она встает и обнимает меня. На ее глаза наворачиваются слезы.
– Прости.
Я приглаживаю ее волосы.
– Я просто рада, что ты в безопасности. Что случилось?
Она опускает глаза. На ее бледном лице отчетливо читается чувство вины.
