Я медленно закрываю дверь, борясь с желанием побежать за ней и убедиться, что она благополучно села в автобус. Меня беспокоит тот мужчина, которого она заметила. Даже если это не Джейкоб. Любой шатающийся вокруг дома незнакомец представляет собой потенциальную угрозу. Я пытаюсь напомнить себе, что снаружи еще светло. До автобусной остановки рукой подать. Фло вернется не позже десяти. Она отправилась всего лишь в молодежный клуб. Не в ночной клуб. И не в паб. И она умеет за себя постоять. Все будет хорошо.

Но мне не удается избавиться от терзающей меня тревоги. Не слишком ли она упорно отказывалась, когда я предложила ее подвезти? Или я становлюсь чересчур подозрительной? В молодежном клубе будут и другие подростки. Другие взрослые. А мама Ригли за ними заедет. Ведь так? На самом деле я с ней так и не поговорила. Что, если это не она мне отвечала?

О, Джек, бога ради! Возьми себя в руки.

И перестань давить на Фло. Подростки как песок. Чем сильнее ты пытаешься их удержать, тем скорее они проскальзывают сквозь пальцы. Я должна давать ей свободу. Позволить ей самой выбирать друзей и парней. Но почему обязательно Ригли?

Я вхожу в кухню и беру со стола бутылку красного вина. Я редко пью дома, но сегодня вечером мне это не помешает. Откупориваю бутылку и наливаю себе полбокала.

Здравый смысл подсказывает мне, что осталась всего пара недель летних каникул. Когда Фло пойдет в школу, у нее появятся новые друзья. Ригли может ей поднадоесть. К несчастью, я слишком хорошо знаю свою дочь. Она верная и, подобно мне, имеет слабость к жертвам несправедливости.

Кстати, о последних… Мне на ум приходит Аарон. Его отец и в самом деле спрятал тело Грейди? Это предположение представляется мне наиболее правдоподобным. У Марша был доступ в часовню. Он знал о подземелье. И если он считал, что кого-то защищает, то у него был и мотив. Он также лучше кого-либо еще мог замять дело с внезапным исчезновением Грейди. И все же что-то здесь не стыкуется. Я только не могу понять, что именно.

И как насчет преподобного Флетчера? Человек, осаждаемый множеством демонов. Тайная недозволенная связь, шантаж со стороны Харпера, противоречивое отношение к вере. Возможно, его смерть никак не связана с находкой в склепе. С бокалом в руке я подхожу к кухонному столу и сажусь. Остается один человек, с которым я еще не поговорила и который мог бы многое прояснить. Неуловимая Саффрон Уинтер.

Я открываю свой древний ноутбук. Наконец-то есть Интернет. Ключевое слово – «наконец-то», потому что страницы загружаются так мучительно медленно, что каждый раз восклицаешь: «Наконец-то!» Но на безрыбье… и все такое. Я ввожу в окошке поиска «Саффрон Уинтер». Флетчер ей предположительно доверял, но я до сих пор почти ничего не знаю об этой писательнице-отшельнице.

Фотография на сайте – увеличенная версия фото с задника ее книг. Приводится краткая биография, из которой мне мало что удается почерпнуть, а также ссылка на ее произведения. Пять молодежных романов о школе ведьм. Также имеется ссылка на электронный почтовый ящик, и я отправляю короткое сообщение, объясняя, кто я, и спрашивая, не найдется ли у нее времени для беседы. На всякий случай я ищу ее имя в Твиттере, Фейсбуке и Инстаграме. Ничего. Никаких аккаунтов в соцсетях, что необычно, в особенности для писателя.

Я в задумчивости смотрю на ноутбук. Практически не сомневаюсь, что Джоан знает, где живет Саффрон. Но, хотя я начинаю привыкать к деревенской манере являться в гости без предупреждения, у меня сложилось впечатление, что Саффрон Уинтер очень замкнутый человек. Что ж, ее право. Хотя в таком случае не стоило переезжать в деревню.

В литературе, если люди хотят спрятаться, они всегда переезжают куда-то в маленькую деревню. Это большая ошибка. На что совершенно точно можно рассчитывать в маленькой деревне, так это на то, что все захотят сунуть нос в ваши дела. Если вам нужна анонимность, живите в большом городе. В городе можно избавиться от себя старого с такой же легкостью, как спустить в канализацию пригоршню мелочи. Смените имя, смените одежду. Явитесь миру другим человеком. Если хотите.

Я закрываю ноутбук. Что теперь? Телевизор? Фильм? Может, действительно стоит последовать совету Фло принять ванну и расслабиться? С момента переезда сюда я вообще забыла, что это такое. Я поднимаюсь по лестнице и толкаю дверь ванной.

– Ой.

Я вспоминаю, что Фло снова пользовалась ванной как фотолабораторией. Даже чтобы сходить в туалет, мне пришлось переставлять ее оборудование. Она кое-что убрала, но на самом деле уборка свелась к тому, что она просто сгрузила все в ванну. А на крышке унитаза теперь красуется две пачки фотографий.

Я беру первую стопку. Это снимки часовни и кладбища. Ни малейших признаков горящей девочки. Я откладываю снимки в сторону и тянусь ко второй стопке. У меня обрывается сердце.

На первой фотографии запечатлено заброшенное здание. Пустые окна мрачно смотрят на мир, крыша испещрена дырами. При взгляде на снимок сразу видно, что это плохое место. Когда Фло все это сняла? Должно быть тогда, когда сказала, что они с Ригли были в лесу.

Я перебираю фотографии, начиная со снимков дома снаружи и продолжая теми, которые явно были сделаны внутри. В шоке смотрю на разрушенные комнаты, на разбитую мебель. Стены, покрытые граффити. Языческие символы. Злобные глаза. Знаки поклонения Сатане.

Я тяжело сажусь на закрытую крышку унитаза. О чем думала Фло, бродя по этому заброшенному старому зданию? Я знаю подростков, но все равно меня охватывает гнев. На Фло. На себя. Я ее сюда привезла. Я тоже за это отвечаю.

Я просматриваю остальные фотографии. Приблизительно с середины пачки начинаются частично засвеченные снимки, как если бы свет попал на негативы. Последний снимок вообще кажется абстрактным. Он явно был сделан изнутри, из окна второго этажа. Лес кажется темным чернильным пятном. Поля – сплошная серая масса. На самом краю какой-то яркий белый блик. Я щурюсь, всматриваясь в него. Мне становится нехорошо.

Я поднимаюсь с фотографией к себе в спальню и хватаю с прикроватной тумбочки очки. Надев их, я еще пристальнее смотрю на снимок. Это не игра света. Между лесом и стеной-оградой стоит фигура. Почти призрачная. Но это не привидение. Это очень даже живой человек.

И я знаю, кто это.