Шрифт:
Закладка:
Фло пытается его догнать, но бежать вверх по холму трудно, и к тому же она спотыкается обо что-то торчащее из земли. Она пытается удержаться, отчаянно работая руками на манер ветряной мельницы, но сила инерции слишком велика, и она падает на землю. От удара у нее даже дыхание перехватывает. Раненую ногу простреливает боль.
– Аууу. Черт.
Несколько мгновений Фло лежит, пытаясь прийти в себя и отдышаться. Наконец она с трудом приподнимается, но мужчина уже перемахнул через каменную стену и ушел в поля. Ей его уже не догнать. Но если бы удалось, что именно она собиралась сделать? У нее даже телефона нет, чтобы позвонить в полицию. Не самые обдуманные действия. Но ее так разозлило это беспардонное заглядывание в окно.
Она садится на сухую траву и оборачивается, чтобы посмотреть, обо что споткнулась. Это то самое проклятое надгробие, из-за которого она на днях уже чуть не упала. То самое, которое она собиралась сфотографировать, когда ее внимание отвлекла безголовая и безрукая девочка.
Фло злобно смотрит на надгробие, как будто то намеренно подставило ей ножку, и видит кое-что еще, полускрытое в высокой траве. Дотянувшись до предмета, она поднимает его. Фото в потемневшей рамке. Девочка-подросток и маленький мальчик. Что-то знакомое, но ей не удается вспомнить, где она это видела. И тут ее осеняет. Это тот же снимок, на который она наступила в полуразрушенном доме. Фло хмурится. Его обронил этот бездомный? Он что, украл его из того дома? Возможно, он и здесь делал именно это – присматривался к дому на предмет ограбления?
Она внимательнее смотрит на фото и обращает внимание на то, что не заметила в первый раз. Это кажется странным, но… Фло чувствует, как по ее спине ползет холодок.
Девочка на снимке очень похожа на нее.
Эмма Харпер, похоже, не рада моему появлению. Кажется, она знает, что тогда, в пабе, наговорила лишнего, но не может вспомнить, чего именно.
Разумеется, на самом деле меня здесь быть не должно. Скорее всего, когда Раштон говорил о необходимости держаться всем вместе, он имел в виду совсем не это. Но когда я отъезжала от дома Раштонов, мне вдруг кое-что пришло в голову. Флетчер потратил много времени и сил на то, чтобы прояснить историю часовни и установить причину исчезновения девочек. И все же одного слова Харпера оказалось достаточно, чтобы он согласился молчать и подал в отставку. Хотелось бы мне знать, что именно сказал ему Саймон Харпер.
– Простите, что побеспокоила, – говорю я.
Она держит дверь открытой лишь наполовину, готовясь захлопнуть ее прямо мне в лицо.
– Боюсь, что сейчас неудачный момент, я очень занята…
– Вообще-то я хотела поговорить с Саймоном.
– С Саймоном? А, понятно, ну, он где-то на ферме.
– Вы не возражаете, если я пойду и найду его?
– Может, я могла бы помочь в вашем вопросе?
– Это связано с часовней. Со склепом.
Она смотрит на меня непонимающим взглядом. Мне ясно, что Саймон никогда не рассказывал жене о тайном подземелье.
– А, ну ладно, если это церковные дела, наверное, будет лучше поговорить с Саймоном. Подождите, я ему позвоню и узнаю, где именно он находится. Возможно, он уже возвращается. – Она оглядывается вокруг. – Наверное, я оставила телефон наверху. Входите.
Она взбегает по лестнице наверх. Я вхожу в огромный холл. Сквозь открытые двери слева вижу Поппи, которая играет в куклы на полу зимнего сада. Она не поднимает голову, когда я вхожу. В очередной раз я обращаю внимание на то, какой она кажется серьезной и одновременно на удивление маленькой. В десять лет куклы обычно вытесняются айпадами.
Я подхожу и присаживаюсь на корточки рядом с ней.
– Привет, как ты?
Она по-прежнему на меня не смотрит.
– Во что играешь?
Она слегка пожимает плечами.
– Это твои любимые куклы?
Кивок.
– Как их зовут?
– Поппи и Тара.
Тара. Девочка, которая умерла.
– Они подружки?
– Лучшие подружки.
– Как здорово. Они часто играют вместе?
– Постоянно.
– А у тебя есть еще подруги?
– Нет. Со мной никто не хочет играть.
– Почему?
– Боятся, что умрут, как Тара.
Я смотрю на нее, чувствуя, как по спине ползет холодок.
– Преподобная Брукс?
Я вздрагиваю, а затем выпрямляюсь, потому что в холл входит Эмма.
– Саймон в хлеву у овец. Вы можете к нему заглянуть или подождать здесь.
– Я лучше загляну туда. Хлев сразу за домом?
– Да.
– Спасибо.
Я иду к двери. И останавливаюсь. К подставке для зонтиков прислонена винтовка.
– Это пневматическое ружье?
– О да. Это винтовка Тома.
– Тома?
– Двоюродного брата Роузи. Они сейчас наверху, играют в иксбокс.
– Ему нравится стрелять?
– В сельской местности стрельба – это образ жизни.
Я натянуто улыбаюсь:
– Уже заметила.
Я иду по грунтовой дороге, чувствуя, как во мне все закипает. Винтовка может быть простым совпадением. Но мне так не кажется. Не в такой маленькой деревне. Это Том стрелял во Фло. И случайно ли? С этой семейки станется. Я снова думаю о Поппи. Она явно все еще травмирована смертью лучшей подруги. Но это не все. С домом Харперов что-то очень сильно не так. Это инстинктивная реакция. Хотя, если говорить о неблагополучных семьях, у меня и опыта достаточно.
В поле зрения появляется хлев. Старое сооружение из рифленого железа. В воздухе стоит «аромат» навоза и гнилых овощей. Я вхожу. По обе стороны хлева ряды маленьких загонов для овец. Саймон Харпер в вощеном жилете с карманами и высоких резиновых сапогах вилами набрасывает в загоны свежее сено.
– Здравствуйте! – окликаю его я.
Он бросает в загон охапку сена, прислоняет вилы к металлическому ограждению и отирает ладони о жилет.
– Преподобная Брукс? Чем обязан такому удовольствию?
– Я хотела поговорить с вами о часовне.
– А что с ней?
– Мы нашли тайную усыпальницу.
– Потрясающе. – Он отворачивается и снова берется за вилы. – Ну так запечатайте ее снова.
– Простите?
– Вы меня услышали. Запечатайте ее снова. Я оплачу новый пол и все остальное, в чем может нуждаться часовня.
– Я не могу…
– Нет, можете. Эта усыпальница принадлежит мне. В ней мои предки.
