Выложив все, что было выкладывать, о первых двух свиданиях, я перешла к свиданию номер три:

– И вот я ему говорю на прошлой неделе, когда мы ехали на площадку…

– Он по-прежнему подвозит тебя по утрам?

– Да. Утром мы едем вдвоем, а после работы обычно ужинаем с его семьей.

– С братьями?

– И с его сестрой и ее женихом.

– А его братья хорошие люди?

– О, замечательные, просто прекрасные! Вылитые братья Маркс с вечными розыгрышами и шалостями. Я их обожаю!

– Это хорошо, потому что ваши дети внешностью и темпераментом пойдут в его братьев и твоих сестер.

Я попыталась наскрести в душе раздражения от скороспелых маминых выводов насчет нашего с Джетро брака и потомства, но вместо этого меня охватило радостное волнение. И все равно я упрекнула ее:

– Мамита, мы только что начали встречаться!

Я не могла допустить, чтобы в мечтах мама унеслась в голубые дали. Хотя бы одной из нас нельзя отрываться от реальности.

– Да, но ты же мне о нем рассказываешь, а ты никогда еще ни о ком мне не говорила. Он твой суженый, я это печенкой чую, а моя печенка не лжет. Ты столько времени проводишь с этим парнем – и утром перед работой, и все вечера! Тебе с ним не надоедает?

– Нисколько! Наоборот, рядом с ним мне уютно и хорошо, даже будто крылья отрастают. С ним легко общаться и просто быть рядом. В его присутствии все становится спокойнее, но вместе с тем интереснее. Не знаю, как это описать: когда мы вместе, мы словно попадаем в прозрачный кокон, когда есть только мы вдвоем, а остальных вроде как и нет.

– Хм-м-м… – Я так и слышала, что мама улыбается, но она воздержалась от комментария, предпочтя вернуть беседу в прежнее русло: – Ты начала что-то о вашем третьем свидании…

– А, да. Так вот, я сказала ему, что страшно соскучилась по нормальным походам в кино. Ты-то знаешь, что я не первый год не могу посмотреть хороший фильм, сидя в зале как зритель… Громких премьер я не считаю, там я появляюсь, чтобы поторговать лицом… Так вот, оказалось, Джетро знает старую киношку в Ноксвилле, и он договорился, чтобы нам ночью показали «Утиный суп».

– А, один из твоих любимых!

– Не представляю, откуда он знает – Джетро отказался сдавать свои источники. Может, просто догадался?

– Мне нравится этот мужчина.

– Мне тоже!

Мама ожидала продолжения и, не дождавшись, поторопила меня:

– Но?..

Закрыв глаза, я длинно выдохнула.

– Но после фильма он отвез меня домой, отнес на второй этаж, потому что я уснула, поцеловал на ночь и уехал.

– Ну, и?..

– Мы целуемся. Много и часто. Но за десять дней мы больше ничем не занимались.

Мама снова надолго замолчала, но я чувствовала, что она напряженно думает, а не ждет, пока я что-нибудь дополню. Наконец она спросила:

– Чем вы занимались сегодня? Снова ужинали с его братьями и сестрой?

– Нет, сегодня было свидание. Джетро устроил пикник в прерии, мы ели и танцевали.

– Да что ты?

– Да, он составил плейлист, и мы танцевали. А потом он отвез меня домой, поцеловал, как обычно, на ночь, и вот я сижу одна.

– А что за музыка была?

Я недоуменно нахмурилась:

– В смысле?

– Под какую музыку вы танцевали? Что он включил в плейлист?

– Ну, медляки, баллады, несколько песен Фрэнка Синатры.

– Он прижимал тебя к себе?

Я подумала и поняла, что мама права.

– Да, Джетро меня практически не отпускал.

– Значит, вы не только целуетесь. Думаешь, все песни случайно оказались медленными? Нет. Он хотел к тебе прикасаться. Он хитер и умен и все больше мне нравится.

От этих слов мне стало несравненно легче, однако я по-прежнему была одна, запутавшаяся в паутине неудовлетворенной страсти и мечтавшая, чтобы Джетро оказался рядом.

– Он джентльмен. Судя по твоему рассказу, он довольно сложный человек, у него много слоев, как у луковицы.

– Совершенно верно! Джетро ведет простую жизнь, но он не простак.

– Хорошо сказано. Он мужчина, mija. Мужчины не любят заморочек, но они не простаки. Вот мальчишки – те простачки, хотя и живут кучеряво: они еще не поняли, что в жизни важно. Джетро – не один из твоих мальчиков. Мы с твоим отцом, когда познакомились, были совсем молоденькими и вместе взрослели, устраивая друг другу веселую жизнь. А Джетро уже мужчина, и он ожидает, что и ты поведешь себя как настоящая женщина. Он будет тебя испытывать. Ты готова к таким серьезным отношениям?

– Да, – без колебания ответила я. – Готова. Но я не знаю, что делать с поцелуями!

– Как так?

– Джетро хочет подождать с сексом до свадьбы. Я не понимаю, как добиться от него чего-то большего, чем поцелуи.

Мама снова замолчала, очевидно, обдумывая новую информацию.

– Он девственник? – К счастью, вопрос прозвучал с профессиональным хладнокровием. Говорить с мамой о сексе всегда становилось легче, когда она, фигурально выражаясь, надевала свой белый халат. С ней можно было обсудить решительно все, но она все-таки моя мама.

– Нет. Понимаешь, в юности он много чего натворил… – я начала пересказывать, как в попытке искупить былые «подвиги» Джетро пять лет назад наложил на себя добровольный целибат, чтобы больше не ранить ничьи чувства. Я даже призналась, что у нас один раз были кое-какие интимности, но относительно секса Джетро провел для себя четкую черту.

– Понятно. – Мама снова задумалась.

Прежде чем она успела спросить что-нибудь еще, я добавила:

– Я уважаю его решение и не подталкиваю к нарушению слова, но было бы так хорошо заняться чем-то кроме поцелуев и танцев! Мы очень мало времени проводим наедине, если не считать поездок на площадку. Я очень дорожу этими минутами, но меня переполняют чувства, и когда Джетро вечером уходит восвояси, мне остается закупоренная любовь, не имеющая выхода.

Я услышала, как мама прищелкнула языком, и вместо профессиональных интонаций я услышала урчащие нотки медведицы, пестующей своего медвежонка:

– Тогда скажи ему так… Вот дословно повтори ему то, что я сейчас скажу. Сиенна, мы не в викторианскую эпоху живем. Я, конечно, одобряю, что ты поддерживаешь своего мужчину и уважаешь установленные им границы, но при этом тебя не покидает ощущение, что тобой пренебрегают, не уделяют должного внимания. Джетро не обязательно преступать свой, понимаешь, обет, чтобы удовлетворить свою женщину. Скажи ему это и дай возможность поступить правильно.

Я кивнула, приободрившись от маминых слов:

– Да. Ты совершенно права.