— Чего отца позоришь? Зачем с рядовым близкую дружбу свёл? — Харитон Гаврилович одним движением оправил густую щётку усов и опустил на стол конверт.

Стол казалось и сам преобразился рядом с таким высоким гостем. Или это его преобразили усилия пары тройки солдат, которые потратили немало часов за его полировкой. Даже нашлось время поправить, казалось, со времён Ильи стоявшую криво ножку.

Адрес на выдвинутом конверте был выведен парой жёстких росчерков пера. Алексей покосил глазом на него, но трогать письмо не стал.

— Кирилл Александрович места себе не находит, наказал срочно вернуть тебя в столицу. А ты что творишь? Али не слышал, что честь берегут смолоду? Седин ждёшь?

Лицо Алексея быстро приняло выражение вежливой маски. За последние седьмицы он отлично научился надевать его за пару мгновений. Первое изумление неожиданному визиту прошло. Но всё же, почему отец попросил самого Харитона Гавриловича? Посчитал, что одно письмо не будет иметь достаточной силы? Сомневается в силе своего влияния на него? Но последнее Алексей додумывал смутно.

— Служу Государю Императору и Отечеству.

— Это ты Отечеству так служишь? Да ещё и светлейшее имя приплёл? Ты бы о своём положении подумал и как ты отца позоришь, сведя близкое знакомство с рядовым Ивановым. Благодаря ему вляпался в такую историю, которую весь Петербург успел перетереть. А отмываться ты как будешь, подумал? Репутацию подмочил, про честь офицера позабыл, в разгульных гулянках время проводишь.

Зубы скрипнули, но Алексей смолчал.

— Прекращай это дело и поправляй положение. Пока можно списать на молодость лет да неопытность. А не то упустишь время, и строить карьеру будет поздно. Кому нужно с лихвой воспользуются говорками. Такие слухи ходят, что все невесты разбежались.

Харитон Гаврилович закусил мундштук жёлтой, но крепкой линией зубов, которую тронул не возраст, а табак. Выпустил густое облако дыма и продолжил:

— В конце недели будь готов — едем с тобой в Петербург. С полковником это дело мы уже обговорили.

Алексей всю выволочку простоял молча, едва успевая отходить от сыпавшихся на него новых и новых дурных вестей. Ошалело пытался осознать происходящее. Мыслей было много, но они наслаивались, перебивали друг друга, и оформить их во что-то приличное он так и не смог. Так и стоял, словно своим молчанием выражая согласием со всем, чему, как только отошел, страшно устыдился. И слова в защиту брата не сказал!

Как дошёл до квартиры — не помнил. Только лёгкое письмо тяжёлым грузом лежало в руке и тянуло вниз сильнее, чем кандалы.

Брата дома не было. Видать, задержали на службе. Алексей ощутил слабое беспокойство, но, пожалуй, сейчас его задержка была даже на руку. С письмом он хотел остаться наедине. В первый раз ему захотелось уединиться от брата.

Печать сломалась на удивление легко, видать, из-за холода стала хрупкой, будто сделанной не из сургуча, а из тонкой плашки. Следующие полчаса прошли в полнейшем молчании. И не потому что письмо было длинным. Вовсе нет. На самом деле, внутри был всего один листок, исписанный едва ли на половину, но вот содержание… Содержание увеличивало длину и вес этого письма как минимум вдесятеро. Да, Харитон Гаврилович был сдержан с ним. Не то, что отец — тот на слова не скупился. Самыми унизительными и презрительными словами он описал отношения Алексея с этим «сукиным сыном». Упрекал за трусость, глупость и низость. Припомнил всё, и внезапный перевод из столичного полка на Кавказ, на котором, как всем известно, порядка в армии никогда не было. Да вы только на их форму посмотрите! Дуэли, Алексей порадовался, что до отца дошли только примерные слухи, которые были весьма далеки от настоящего хода дел. Иллюзий о том, что сказал бы отец, узнай он о настоящих дуэлях, Алексей не строил.

Табурет скрипнул под его весом, когда Алексей тяжело опустился. Было больно и горько. Часть слов задела его, словно вывернула наизнанку и изуродовала чистые мотивы. Часть пришлась на Павла, который не заслужил подобное. Комок обиды за брата тяжело прошёл внутрь, словно оцарапав горло. И было больно, что отец оказался тем, кто он есть, потому что где-то глубоко Алексей не оставлял надежду, что в отдалённом будущем он мог бы познакомить отца и брата друг с другом. И может быть… Лицо исказилось, и Алексей махнул рукой. Чего уж теперь говорить о том, что могло было быть? Ничего никогда не сбудется.

На портрете отца, пусть он лежал в сундуке бережно завёрнутый в тряпицу, собрался слой пыли. В обычном состоянии Алексей бы почувствовал угрызения совести за это, но сейчас он только резко сдул пыль и зло уставился ему в глаза. Но злость почти сразу прошла. Брат похож, очень похож, прям вылитый. Сбрить усы и никто не усомнится, кем Павел ему приходится. Алексей пальцем провёл по носу, сам он был похож на отца куда меньше. В детстве это доставляло ему немало беспокойства, когда он смотрелся в зеркало и представлял себя совсем таким как отец, но представить никогда не получалось. А теперь оставалось лишь надеяться, что Павел никогда не решит отпустить себе усы. С бородкой ему было однозначно лучше. Алексей был в этом уверен.

Когда в замке щелкнул ключ, Алексей развернулся к двери. Брат, наконец, вернулся.

Павел убрал свой ключ и посмотрел на Алексея. Вид у того был… не такой. Так и не войдя в комнату, Павел остановился.

— Кто-то умер?

Слюна словно застряла вязким комком в горле. Алексей с усилием сглотнул и ответил:

— Отец написал.

Павел кивнул и закрыл за собой дверь. Спрашивать дальше не имело смысла, а насущные дела не ждали. Раздеться, умыться и справить нехитрый ужин. За письмом Алексей, похоже, совсем забыл про него.

Алексей дошёл до самоназванного буфета, самостоятельно сколоченного ими из едва оструганных досок, и достал из глубин пыльную бутылку. Прямо в стакан налил резко пахнущую спиртом и мятой жидкость. Выпил залпом и закашлялся.

Раздевался Павел молча. Глянул на действо, происходившее у него на глазах. Подошел ближе:

— Когда уезжаешь?

Алексей утёр выступившие от водки слёзы:

— Никогда.

Взгляд, которым он оценил остаток жидкости в бутылке, был крайне мрачным. Снова налил на два пальца. Заранее покривился, но выпил и эту порцию.

— Плохо не будет?

Бутылку Павел нюхал осторожно. Аккуратно держал её на расстоянии от лица и осторожно