— По утрам электричества никогда нет. А печку чего ж не затопите?

— Да, видите ли… Наташа оставила немного дров, а мы вчера приехали, холодно было, ну и сожгли все.

— Чего ж вы так… Проходите в избу, у меня кипяток есть. Только сейчас закипел. Проходите, налью.

В ее избе было натоплено, вкусно пахло пекущимся хлебом. Она наполнила мой чайник дымящейся водой, не переставая бросать на меня любопытные взгляды.

— Берите.

— Спасибо большое. Я…

Она небрежно отмахнулась. — А топить-то чем будете? К вечеру 25 обещают.

— Не знаю. Вот выпью сейчас чаю и пойду поищу, где бы купить.

— Где же вы купите? В магазине дровами не торгуют.

— А так у кого-нибудь нельзя? — упавшим голосом спросила я.

— Я б вам продала, да у меня у самой на исходе, а мужик в командировку уехал. Только на той неделе возвернется. Разве что к Толику Елизарову сходите, он в крайней избе живет. Его жена гуляла-гуляла, а потом и вовсе от его ушла. Он и пьет как… Если у него на похмелку денег нету, он вам продаст.

Выпив чаю, я отправилась в поход.

— Заходи! — отозвался кто-то хриплым грубым голосом на мой стук.

Я толкнула дверь, но она была заперта — или примерзла — и не отворилась. Тут же кто-то изнутри рванул ее к себе. На пороге стоял громадный детина в грязной клетчатой рубашке с красным опухшим лицом. Что-то страшное было в выражение его лица и в то же время детски беспомощное. Толик?

— Ну чего еще? — спросил он.

— Мне… Не продадите ли вы мне немного дров? Мы приехали вчера, и дров не хватило. Холодно очень. У меня дети.

— Еще чего! Откуда у меня дрова? — Но тут в глазах его что-то мелькнуло: — Две десятки дадите?

— Дам, дам.

— Тогда пошли.

Не одеваясь, он вышел во двор, отпер сарай, вывез большие салазки и нагрузил их с верхом березовыми поленьями.

— Давайте деньги. И везите себе на здоровье. Лучше дровишек не сыщете. Сам думал отепляться со Светкой, супругой своей. Да не суждено, видно. Давайте деньги и везите. Санки завтра завезете, во дворе за сараем оставьте. Я-то навряд ли буду.

К вечеру приехала Наташа — миленькая, застенчивая девочка лет шестнадцати. Она привезла моченых яблок, домовую книжку и согласие матери на временную прописку в их доме всего нашего семейства.

— Мама только недели через две сможет приехать познакомиться, тогда она все наладит и с топливом и вообще, — говорила она, — а вы пока прописывайтесь, а то без прописки худо — ни на работу, ни в школу никуда не возьмут. Только б прописали, а то, мама говорит, очень строго сейчас.

К этому я могла бы добавить, что и вещи в комиссионку на продажу без прописки не возьмут. С этим неприятным фактом я столкнулась еще в Омске. Что это за загадочная процедура и почему без нее нельзя ни учиться, ни работать, ни продать собственные вещи? Непонятно.

Наталья Александровна приехала, как обещала, в среду. Все такая же жизнерадостная, бодрая, суетливая. Мои сомнения она решительно отвела:

— Как это не пропишут. Про эту Валю все говорят, что она чудеса творит. Сейчас мы с вами к ней пойдем.

Валя, пышная блондинка, смешливая и болтливая, встретила нас вполне приветливо. Угощая чаем со сладким пирогом, она деловито просматривала мои документы и пришла в восторг от того, что в паспорте я значусь разнорабочей.

— Дак это ж простого проще. В общежитие уборщицей пропишу, и все тут. А чего ж это вы — на вид интеллигентные — а никакой другой профессии не освоили?

— Вот что, Валя, — строго сказала Наталья Александровна, — обстоятельства всякие бывают. Вы на этот счет не беспокойтесь и делайте свое дело. Из Китая Вера Константиновна приехала, и прописаться ей необходимо. А за вашу любезность она вам что-нибудь китайское преподнесет. Ведь правда? — обратилась она ко мне.

— Конечно, конечно, — закивала я. — Обязательно.

— Из Китая люди белье привозят. Шелковое… — задумчиво сказала Валя. — Мне давно мечталось.

— Вот Вера Константиновна и осуществить вашу мечту,

— сказала Наталья Александровна, вставая. — Спасибо, Валюша, за чай. Мы пошли, а вы, пожалуйста, с этим делом не тяните. Сами понимаете, Вере Константиновне без прописки шагу не ступить.

Теперь уже энергично закивала Валя.

— Завтра же схожу в паспортный отдел. Вы не опасайтесь — сделаю!

— Ну, вот видите, — сказала Наталья Александровна, когда мы подходили к дому, — а то сразу — «Не пропишут, не пропишут». Пропишут. Все в конце концов устраивается. Но от нее вы ни на минуту не отставайте. И не вздумайте дарить белье, пока в паспорте штамп не появится. С этими людьми нужно ухо востро держать.

Она ушла было, но через минуту снова появилась в дверях, весело крича:

— Совсем из головы вылетело. Все забывать стала, ужас какой-то! Тетя Саша просила вам передать, чтобы, как только вы со своими делами уладитесь, приехали бы к ней. У нее на днях был секретарь самого Федина. Тому что-то насчет Гаршина — а, может, Тютчева — надо было. Она ему какие-то бумаги передала. И Федин потом очень мило ее по телефону поблагодарил. Так вот, тете Саше пришло в голову, что он может помочь вам устроиться. Приезжайте, как только сможете.

Через несколько дней, получив свой паспорт с пропиской, уложив волосы и приведя в порядок ногти, я отправилась в Москву.

Дом напротив Третьяковской галереи. Внизу швейцар, а из каморки под лестницей выглядывал кто-то еще. Занятая своими мыслями, подавляя волнение, я быстро прошла мимо них.

— Вы к кому, гражданка? — настороженно спросил поспешивший за мной швейцар, но дверцы лифта уже захлопнулись, и я поехала наверх.

Внушительная дверь, точь-в-точь как в харбинских богатых домах. Как давно я не нажимала кнопки звонка. Перекреститься бы! Ну, нажимай же. Нельзя же топтаться на месте… Я собрала последние силы и протянула руку к звонку. Он прозвенел где-то далеко-далеко и мягко.

Через какое-то время дверь приотворилась на длину цепочки, и немолодой женский голос настороженно спросил: — Вы к кому?

— Могу я видеть Константина Александровича Федина? — не очень твердо спросила я.

Несколько секунд молчания, затем женщина за дверью сказала:

— Подождите минутку, сейчас я узнаю.

Дверь захлопнулась.

Снова напряженная тишина и ожидание. Соседняя дверь приотворилась и сразу же захлопнулась. Снова приотворилась и моя дверь, и тот же голос спросил: — А вы по какому делу?

— Мне посоветовала обратиться к Константину Александровичу Александра Сергеевна