границ и воссоединению Германии. Можно высказать немало возражений против того, чтобы требовать невозможного, но никто не может назвать это сотрудничеством. Коммунисты оказались в еще более сложном положении, потому что русские не были настроены терпеть от них столь открытую критику, а в немецком народе так быстро развивалась русофобия, что любая партия, открыто связанная с ними, испытывала огромные трудности в работе. В западных зонах под руководством Макса Реймана они добились незначительного прогресса, даже несмотря на довольно плачевные условия того времени, в то время как на востоке рабочие проявляли такое предпочтение к социалистам, что русские (под вдохновением, как говорят, Сергея Тюльпанова) стремились этим воспользоваться.

Утверждается, что осенью 1945 года в Тюрингии и Саксонии началось движение за объединение СДПГ и Коммунистической партии (КПД).

При поддержке СССР в Берлине был создан совместный комитет, который 23 декабря призвал к слиянию и рекомендовал соответствующим партиям в других зонах принять совместные программы и разделить между собой главные партийные посты, чтобы объединить свои силы. Переговоры продолжались в течение двух месяцев за закрытыми дверями, и, за исключением Отто Гротеволя, эту идею лидеры социалистов встретили холодно. Но обе партии, в конце концов, являлись партиями рабочего класса, обе марксистские, и было много тех, кто считал (с некоторой долей справедливости), что именно отсутствие единства рабочего класса в 1930–1933 годах позволило нацистам прийти к власти. Один из лидеров СДПГ в Тюрингии заявил: «Нацисты отвезли меня в Берлин в наручниках к… одному из наших товарищей-коммунистов. Я подумал: „Зачем понадобились нацисты, чтобы собрать нас вместе?“» Более того, Гротеволь был лидером СДПГ в Берлине, а не в Германии в целом; возможно, ему не давала покоя мысль о том, что после воссоединения Германии ключевые посты в его партии достанутся другим. Возможно, он надеялся, что новая партия будет больше социалистической, чем коммунистической. Во всяком случае, 27 февраля 1946 года он побудил берлинское руководство СДПГ последовать за коммунистами и проголосовать за объединение двух партий в Социалистическую единую партию Германии (Sozialistische Einheitspartei Deutschlands или SED/СЕПГ), совместными лидерами которой стали Гротеволь и коммунист Вильгельм Пик. Был создан исполнительный комитет новой партии, в который вошли представители Западной Германии. Но западные власти подозревали, какими методами достигнуто такое объединение, и их подозрения усилились, когда 1 марта на массовом собрании берлинских социалистов был заявлен решительный протест. Соответственно, они отказались признавать новую партию на западе и выдавать пропуска, необходимые для участия делегатов из их зон в исполнительных собраниях. Группа берлинских социалистов, проявив немалую смелость (учитывая позицию СССР), решила 31 марта организовать плебисцит своих членов и получила мощную поддержку запада. Русские, однако, отказались сотрудничать или допустить деятельность социалистов в своем секторе. В трех западных секторах 82 % проголосовавших высказались против слияния; в аналогичном опросе в Лейпциге из 1600 делегатов был подан всего один голос против.

Результатом описанных событий стало нанесение ущерба социалистам в восточной зоне без существенного повышения престижа коммунистов, в то время между Восточной и Западной Германией утвердилось дополнительное отличие. СЕПГ создала сложную организацию тоталитарного типа с Центральным секретариатом и восемью отделами. Хотя коммунисты занимали большинство ключевых постов, зачастую совмещая административные и партийные должности, баланс между ними и бывшими социалистами сохранялся в течение длительного времени.

Но борьба, которая шла между двумя партиями до объединения, впоследствии продолжилась в рядах партии, и в течение 1947 года на лидирующие позиции стали выходить коммунисты. Между тем СЕПГ пользовалась открытой поддержкой со стороны русских. Ее члены не только получили исключительный доступ к официальной информации (включая точные статистические данные, что в условиях плановой экономики имело немаловажное значение). Они получали повышенные пайки, горючее и одежду. Им выдавали специальные проездные, бензин; им полагались оплачиваемые отпуска. В то время, когда исключительно дефицитной была газетная бумага, их газеты получали льготы и могли содержать гораздо больше страниц, чем их конкуренты. Для агитации от имени партии использовались не только такие организации, как Свободный немецкий торговый союз (Freier Deutscher Gewerkschaftsbund) и Союз немецких крестьян (Vereinigung der Deutschen Bauernhilfe), но и другие, менее политизированные общества делали то же самое. Ведь, как и нацисты, коммунисты считали, что ни одна сфера жизни не должна оставаться вне их влияния. С самого окончания войны ассоциации, призванные помогать антинацистам (Bund der Opfern des Faschismus, Verband der Verfolgten des Nationalsozialismus), играли значительную роль в жизни Восточной Германии, оказывая не только помощь, но и определенное влияние. Женщины угодили в «сети» Союза демократических женщин, молодежь – Свободной немецкой молодежи, интеллигенция – Культурного союза. ХДС и ЛДП, напротив, встречали на своем пути все больше препятствий. В декабре 1945 года, после конференции ХДС в Бад-Годесберге, лидеры христианских демократов Андреас Гермес и Вальтер Шрайбер, а также либерал Кох были вынуждены покинуть свои посты, поскольку не захотели выполнять требования русских. Большое давление было оказано на кайзера, председателя ХДС, который отказался сотрудничать и ушел в отставку; сам он остался в Западном Берлине, и с ним нельзя было связаться, но его сторонники в зоне были арестованы, а газеты ХДС были вынуждены печатать статьи с нападками на него, пока в конце концов любая дальнейшая политическая деятельность от его имени в зоне стала невозможной. Рудольф Пехель, редактор берлинской газеты ХДС, также был вынужден уйти в отставку и заменен кем-то более сговорчивым. Обеим «буржуазным» партиям, однако, было запрещено распускаться; русские, похоже, хотели создать видимость оппозиции в качестве доказательства своей либеральности по отношению к немцам, а также, возможно, сочли разумным не загонять всех своих противников в подполье.

В значительной степени такая тактика увенчалась успехом. На местных выборах в сентябре 1946 года СЕПГ получила 69 % голосов в Мекленбурге, 60 % – в Бранденбурге и 48 % – в Саксонии, тогда как ХДС и ЛДП получили 16 % и 10 % соответственно в Мекленбурге, 19 % и 16 % – в Бранденбурге и по 20 % – в Саксонии (остальные бюллетени были испорчены в соответствии с распоряжениями Социалистической партии из Берлина).

На земельных выборах в следующем месяце СЕПГ получила 4,6 млн голосов против 4,8 млн у двух других партий, вместе взятых. Однако эти голоса были распределены так, что обеспечили им явное большинство в Саксонии и Саксонии-Анхальт, почти 50 % – в Тюрингии и чуть менее 50 % – в других местах. На этой основе они заняли пять из девяти постов в Кабинете министров в Саксонии, три из шести – в Саксонии-Анхальт, шесть из девяти – в Тюрингии, три из шести – в Бранденбурге и четыре из восьми – в Мекленбурге. В четырех из