колеса покатились по рельсам в обратную сторону, чтобы «дитя поезда» и девушка из Запустенья играли в прятки в темноте, рассказывали истории друг дружке и поднимали лицо к небу. Ей хочется остаться здесь и сейчас.

– Все получится, – шепчет Елена. – Мы еще увидимся.

И она исчезает из вида, вскарабкавшись к потолку складского вагона, а Вэйвэй бежит к окну в коридоре, но видит только облако пара, хлынувшего из-под паровоза и поглотившего силуэты охранников.

В наблюдательной башне стрелок Олег не отрывается от пулемета, а капитан рядом с ним следит за воротами. В руках у нее бронзовый рупор.

– Стоим! – кричит она в будку машиниста.

Это нелегко дается поезду. Сложный механизм работает вхолостую, но Вэйвэй чувствует, как не терпится ему рвануть с места.

– Стоим!

Она оглядывается на башню в дальнем конце состава, где Судзуки и Мария Антоновна глядят в телескопы. А на станции «Бдение» по-прежнему тихо.

– Я ее не вижу, – говорит Вэйвэй, приложив глаз к окуляру, и желудок болезненно сжимается. – Нигде не вижу.

– Значит, и они не увидят, – отвечает капитан.

Олег берет станцию на прицел.

– Вон она, – говорит стрелок, и Вэйвэй в то же мгновение замечает слабую рябь в пелене дождя.

Елена уже возле ворот.

– Приготовиться! – приказывает капитан.

Между огромными чугунными плитами появляется щель.

Охранников словно взрывом выбрасывает во двор, и Олег открывает стрельбу, отгоняя их от ворот. Они палят в ответ, хотя с тем же успехом могли бы швырять в поезд мелкие камешки.

– Приготовиться!

В щели между створками уже видны уходящие вдаль рельсы. Но открываться воротам еще долго, а из сторожевых вышек валят и валят новые солдаты.

Вэйвэй высматривает Елену, но там слишком много людей, они теряются среди пара и порохового дыма. Поезд рвется в путь, каждый шарнир готов к работе, но ворота замерли.

– Что случилось?

Она так прижимается к окуляру, что болит глазное яблоко, но все равно не может ничего разглядеть внизу.

– Вы ее видите?

– Стоим!

Голос капитана напряжен, и Вэйвэй захлестывает волна отчаяния.

– Капитан…

Она поднимает голову, уловив растерянный тон стрелка, и вслед за ним переводит взгляд на клочок земли перед казармой. Но не может понять, что он там углядел. А потом видит и сама: из грязи, взбитой сапогами, прорастают тонкие зеленые побеги. Под свинцовым градом они исчезают, но тотчас поднимаются снова, вытягиваются на глазах, изодранные пулями, но упорные. Обвивают ноги охранников и удерживают в крепких объятиях.

– Смотрите!..

Струйка грязи ползет вверх по стене казармы, как будто длинный палец выискивает дорогу внутрь. Земля окончательно превращается в жижу, побеги отрастают быстрей, чем их успевают отстреливать.

– Река!

Услышав возглас Олега, Вэйвэй мчится к заднему телескопу, направленному в ту сторону, откуда они приехали, и у нее перехватывает горло. Река вышла из берегов. Вода поднимается невероятно быстро. «Это похоже на сон Ростова…» Его знаменитое последнее апокалиптическое видение. Как завораживало оно Вэйвэй в детстве! Как она уговаривала воду подняться каждый раз, когда поезд проезжал по мосту! И вот теперь вода идет к ней.

– Это конец! – с отчаянием восклицает стрелок. – Нам не пережить…

– Нет, вода помогает Елене, – объясняет Вэйвэй. – Земля, река…

«Ничто их больше не сможет сдержать».

Железные ворота снова приходят в движение.

– Вперед!

По команде капитана поезд взрывается мощью, и картина за окном теряется в сером облаке. Вэйвэй уже слетает вниз по лестнице. Она пробивается сквозь заросли, пробегает через каждый вагон в тот момент, когда тот минует ворота. Только поезд рвется вперед, а Вэйвэй мчится назад, снова ощущая под ногами знакомый ритм колес. А вода все прибывает, она проломила стены и накатывает волнами. Алексей, в мокрой униформе, со слипшимися волосами, поджидает Вэйвэй у последней двери.

– Ты видишь ее? – кричит она.

– Отойди…

Алексей оттаскивает ее от двери. Поток грязной воды бьет по ногам, и на миг возникает ощущение, что они водоплавающие – скользят невесомо сквозь огромные ворота, уносимые рекой.

– Где она? – спрашивает Вэйвэй, хватаясь за дверную раму и выглядывая наружу. – Мы должны взять ее! Мы должны сказать капитану, что нужно подождать!..

Она уверена, что Елена вот-вот поднимается из воды, заберется в поезд, расплескивая брызги во все стороны, и раскинет руки.

Дождевая и речная вода холодит кожу, но Вэйвэй высовывается еще дальше. Поезд набирает скорость, обгоняя наводнение.

– Вэйвэй, мы не можем остановиться!

Приходится орать во все горло, чтобы перекрыть рев воды.

– Но ведь это она помогла нам прорваться! – Ее голос срывается. – Мы не можем оставить ее здесь! Не можем!

Вэйвэй чувствует ритм рельсов. Настойчивый, знакомый. Чувствует, как высвобождается сила набирающего ход поезда. Он уже не остановится, не будет ждать того, кто остался позади. Она смотрит на Стену и видит трещины там, где вода и растения пробили дорогу сквозь камни.

Как будто Запустенье выплескивается наружу. Как будто сама Стена льет слезы.

Часть седьмая. Дни 21–23

Иногда путешественник испытывает необычный феномен: страх перед приездом. Это может проявляться в опасной апатии: человек сидит у окна, не в силах отвести взгляд. Он с тревогой ожидает появления вокзала, не пытается приготовить багаж и одежду. После всех дней и ночей, проведенных в поезде, он боится очутиться в неподвижности.

«Путеводитель по Запустенью для осторожных туристов», с. 240

Дальше

Их не остановить. Они поглощают милю за милей между Стеной и первым городом Российской империи, и путь их отмечают колокола на звонницах деревянных церквей и бледные, испуганные лица в окнах сторожевых башен. Они пробиваются сквозь баррикады, установленные поперек железной дороги – сквозь железные прутья, колючую проволоку и солдатские пули. Их не остановить.

«Что случится потом?»

Поезд ушел с привычного маршрута. «Путеводитель» Ростова забыт. Экспресс движется вперед без карты, в объезд городов, где могут быть собраны русские войска и силы безопасности Транссибирской компании. Эти места никому не знакомы. Маленькие станции с поблекшими табличками, священники, стоящие на платформе с распятиями в руках, женщины в черной одежде со сложенными в молитве ладонями. А кто-то тянется к проходящему поезду, подбежав опасно близко к краю платформы. Они хватают свисающие с вагонов лианы, словно пытаясь забрать себе кусочек чуда.

Команда и пассажиры не знают, куда направляются. Вперед, только вперед. Вэйвэй замечает, что люди смотрят на нее так, будто у нее есть нужные ответы. Даже капитан медлит, отдавая распоряжения, – ждет ее совета. «Но ведь я ничего не знаю, – говорит им Вэйвэй. – Не знаю, что нам делать».

Без Елены время тянется медленно, минута за минутой, час за часом. «Остановитесь! – хочется выкрикнуть. – Поворачивайте назад».

Она следит за дорогой из смотрового вагона, оглядывается на каждый голубой проблеск в коридорах поезда, будто Елена может шагнуть из сумрачных зарослей и раскланяться: «Как тебе мой последний трюк?» Разве она не мастерица исчезать и появляться? Только нет нигде следов «не совсем девушки».

Пассажиры собираются вместе. Они спят, где хотят: на покрытом мхом полу или на койках под балдахином из ивовых веток.