Если спросишь его: Как зовут вас, учитель?

Азазель, улыбнувшись, ответит тебе:

Отец страхов ночных и души совратитель,

Сладкой боли, кошмаров, что снятся во сне.

— Ну и читают же люди всякое, — чуть не сплюнул Борей и отошел от Радея.

Ньял сидел, привалившись к ледяной стене туннеля и медитировал. Это он сам так сказал. Конунг сначала подумал, что друг спит, но нет, он бодрствовал, что показала попытка его разбудить.

— Я медитирую, — произнес колдун.

— Это что такое? — спросил Борей. — Так теперь сон называется у вас, ведунов и иже с ними?

— Я пытаюсь постичь суть, растворяя свою внутреннюю сущность в океане психофизических сил. Так нас учил Кощей.

— А! Ну если вас сам Кощей этому учил… — отошел от друга конунг, — тогда не буду мешать.

Помаявшись чуток бездельем, Борей решил тоже чем-нибудь себя занять. Он посмотрел на молот и не нашел ничего лучшего, как начать тренироваться во владении новым оружием.

Потекли тягучие минуты ожидания. В старом анекдоте, известном еще первым колонистам, у мудреца спрашивали: «Минута — это много или мало?» И там он отвечал: «Все зависит от того, с какой стороны туалетной двери вы находитесь». Вот сейчас все себя ощущали снаружи, когда одна минута тянется жевательной резинкой, потерявшей вкус. Тянется и тянется и никак не может закончиться. Пару раз в пещеру заглядывал Сил и его парни, принося добытую и приготовленную дичь, и тогда у команды Борея наступал праздник. Они выспрашивали у разведчиков о погоде, они интересовались подробностями охоты, даже минимальными и не имеющими смысла. Но разведчики уходили через какое-то время, и в туннеле опять поселялись тоска, грусть и уныние. Это длилось три дня.

— Есть контакт! — от неожиданности крикнул дежуривший за монитором Радей.

— Сколько до точки? — среагировал Борей.

— Семь минут.

— Готовность номер один! — скомандовал конунг.

Информация о приближении червя, словно утренняя роса после долгой засухи, впиталась моментально в души людей, даря надежду. Надежду если не на победу, так хоть на скорое развитие ситуации. Когда сидишь в пещере три дня почти без движения, любое событие воспринимаешь как праздник. Именно поэтому на далекой-далекой прародине кочевники, подолгу пасущие свои стада вдали от остальных людей, встречали путников самым ценным, что у них было, — кофе. И именно по этой причине когда-то давно у людей зародилось гостеприимство.

— Голова прошла первую точку! — проговорил Радей.

— Ждем! — глаза Борея сузились до степени щелок.

— Вторая точка!

— Ждем!

— Третья!

— Взрывай!

Радей нажал на кнопку. И в тоже мгновение туннель сотрясло три раза с ожиданием в несколько долей секунд. Все заряды сработали почти одновременно, поэтому слышен был только один всесокрушающий взрыв, от которого в туннеле, где притаились люди, пошли трещины по стенам и потолку и на их головы посыпалась ледяная крошка.

— Есть?! — спросил Борей.

— Скорее всего, — ответил Ньял.

— Есть движение! — прокомментировал происходящее на мониторе Радей.

— Волколака в душу мать! — выругался Борей.

— Три взрыва! — удивился Олег. — Эту тварь должно было на куски порвать!

— Тут много кого должно рвать, а не рвет, — горько усмехнулся Ньял.

— Куда он движется? — спросил конунг.

— По всему выходит, в нашу сторону.

— Запомнил гад, — сплюнул Ньял.

— Так ты же говорил, что у червей нет мозга.

— Нет, только ганглий, — кивнул колдун, — но это у обычных червей, дождевых, а этот с такими размерами мог себе и мозг отрастить или ганглий свой настолько увеличить, что и запоминать что-то должен.

— Отходим! — отдал команду Борей.

Но исполнить ее никто не успел. Голова червя с противным скрипом влезла в их туннель и уставилась на людей зевом, обрамленном шевелящимися отростками.

— Не стрелять! — прошептал конунг.

Люди замерли в причудливых позах, в которых их застал момент. Благо у средних доспехов были сервопривода суставов, помогающие держать на весу приводы. Парням из разведки в их легких «Неврах» было бы труднее замереть с оружием в руках.

— Думаешь, уползет? — прошептал Ньял.

— Вряд ли, — ответил Борей, — но нужно попробовать.

Тварь поскрежетала на месте какое-то время, за которое люди успели разглядеть морду во всех подробностях, со всеми нюансами и насладиться увиденным. А дальше червь пополз прямо на них.

— Точно не видит? — в гневе спросил Борей. — Точно мозгов и памяти нет?!

— Да кто этого монстра знает, — пожал плечами Ньял, — у обычных червяков нет, а у этого — неизвестно.

— Стену поставить перед ним можешь?

Колдун не стал ничего говорить, а, прикрыв глаза, начал водить странным образом из стороны в сторону руками, перетаптываясь на ногах, а потом резко выдохнул и выкинул вперед руки с посохом. Перед медленно ползущей мордой твари воздвиглась ледяная стена, словно на ускоренной пленке.

— Упрется и остановится? — спросил ведун устало после проделанной работы.

Борей ничего не ответил. Это было очевидно. Расчет строился на тактильные ощущения червя. Он должен был упереться в преграду, подумать, что это тупик и повернуть назад. Но нет, так не произошло. Упершись в ледяную стену, червь принялся ее облизывать своими отростками и пожирать. Делал он это с такой быстротой, что разрушение стены заняло немногим больше времени, чем ее воздвижение.

— Огонь! — скомандовал Борей.

И все оружие, дрожащее в руках напряженных воинов, слилось в едином залпе. Первые снаряды если и нанесли урон червю, то не смертельный. Тварь в рывке приближалась с огромной скоростью. Ее рот, или как это у него называется, открылся и превратился в огромную, больше человека диаметром, дыру. Эта дыра с трепещущей бахромой отростков по периметру заполонила весь туннель и превратилась во всепожирающую пропасть. У Борея на миг сложилось впечатление, что это черная дыра съест ледяную вселенную без остатка.

— Бегите! — крикнул конунг. — Бегите!

Сам же он выставил щит вперед, включил молот, уперся правой ногой назад для лучшей устойчивости и приготовился встретить в смертельной рукопашной схватке чудовище, дабы отсрочить нападение на ребят и тем самым выиграть время для их отступления.

Перед монстром