Кажется, мисс Вуд не соврала и убийца действительно был пойман. Или же он просто испугался. А может, и вовсе вернулся в Санди. Ну, или нашел еще десять тысяч причин уйти от дел. В общем, в академии стало тихо.

Джосайя каждый раз убеждал студентов в том, что все и правда закончилось и больше не нужно ломать голову над шифром, хотя что ему, что любопытной троице было интересно разгадать загадку капеллы. Но нужный крест они так и не нашли. Соль пришла на ум идея, что может подойти один из тех, что они видели в кладовке. Набрав целый рюкзак крестов, она, Эбель и Ноа проверили каждый на пустом разъеме в капелле, но им так ничего и не открылось.

Каждый день Эбель просыпалась с мыслями, что вот сегодня что-то да случится. Новое убийство, новый шифр. Но, черт возьми, ничего не происходило. Эбель чувствовала, что с каждой минутой отдаляется от своей цели. Что теряет смысл искать убийцу. Своего убийцу. И что уже не нужно вспоминать те дни перед смертью. Да, в принципе, уже ничего не нужно. Просто учись в академии, ходи на пары и веди свою обычную студенческую жизнь. Казалось бы, выдохни и успокойся. Но груз на плечах Эбель становился все тяжелее и тяжелее, а тревога тонкой нитью тянулась сквозь все ее существо. Будто непрерывный дождь из сомнений и беспокойства капля за каплей проникал в каждую клеточку ее души. Все вокруг было размытым. Нечетким. Все вокруг теряло смысл. Только Эбель показалось, что она встала на верный путь, как тот опять привел ее к краю пропасти и окатил ушатом неопределенности и новых страхов.

Туман за окном становился гуще. Ливень стучал в стекла. А каждый новый шаг вел Эбель в темницу, где она вновь становилась пленницей собственных мыслей.

— Мне нельзя останавливаться, — шептала она во сне. — Я должна спастись… должна…

Эбель стала плохо спать по ночам. В тишине ее голова гудела сильнее. Жар окутывал грудь. Тревога билась в сердце, как церковный колокол во время воскресной службы. И успокоить ее мог лишь Тимо. Стоило его ледяным рукам коснуться горячих плеч Эбель, нежно провести пальцами по ключицам, погладить шею, прижать полыхающее, будто в аду, тело к своему, мертвецки холодному, как Эбель расслаблялась. Приходила в себя. Вновь начинала дышать.

Каждую ночь он покорно сидел в ногах ее кровати. Наблюдал. Смотрел. И ждал очередного ночного кошмара Эбель. И стоило ее дыханию сбиться, бровям нахмуриться, а губам сжаться, как он ложился рядом. Обнимал. Шептал на ухо, что все хорошо.

Сначала Эбель пугалась этого. Точнее, близости с ним. Но потом поняла, что не может уснуть, если его рука не сжимает ее пальцы. Если он не убирает ей волосы со лба. Если не накрывает голые ступни и не подбивает одеяло под дрожащее тело. Эбель не думала, что хоть когда-то призрак сможет так сблизиться с ней. И не думала, что холодный мертвец сможет согреть ее сердце.

Очередное утро началось с мысли, что сегодня, вот именно в этот день, что-то точно случится. Убийца наконец объявится и оставит новый шифр, который приблизит ее на шаг к раскрытию дела. Но вместо новости о найденном трупе Эбель услышала:

— Сегодня Хеллоуин, Бель!

Соль встала ни свет ни заря и уже успела накраситься, как фея Динь-Динь. Хоть на костюмированную вечеринку она и должна была пойти в порванных, испачканных красной краской шмотках, на завтраке, видимо, она решила никого не пугать. Соль заплела высокие хвосты и, нацепив на них кучу маленьких резиночек, сделала прическу, словно вместо волос у нее круглые китайские фонарики. На щеках Соль блестел глиттер из перламутровых звездочек. Ресницы слиплись из-за белой туши. Щеки и кончик носа светились розовым румянцем. А губы, словно леденец, блестели в пробивающихся сквозь тучи лучах солнца.

— Что мне надо ответить? Типа… С праздником? — Эбель потянулась на кровати.

Тимо в комнате почему-то не было. Наверное, сидел в шкафу и ждал, пока полуголая Соль переоденется.

— Типа, сегодня будет самый крутой день осени! — взвизгнула Соль. — Ты придумала, в чем пойдешь на вечеринку?

— Я не пойду.

— Еще как пойдешь! Я планирую выпросить у Кэруэла леденцы на палочке, а у Моретти — самые вкусные шоколадные конфеты, и ты мне в этом поможешь.

— Выбора у меня нет?

— Нет. — Соль поставила пластинку «Нирваны» и, пританцовывая, подошла к зеркалу. — Я тебя сама накрашу, одену и выведу за ручку. Такой день нельзя пропускать. Ни в коем случае!

У Эбель не было настроения от слова совсем. Хотелось лечь в кровать и не вставать с нее несколько дней. Может, она хандрила из-за осени, а может, из-за того, что утро выдалось скучным. Настроение поднял лишь вишневый аромат почти закончившихся духов, бордовая помада на губах и черный мейк, над которым постаралась Соль. Но это лишь чуть-чуть улучшило ситуацию. Все еще хотелось спрятаться под одеялом и, может, даже пореветь, а потом крепко уснуть.

Соль все-таки смогла вытащить Эбель на завтрак. В коридорах пахло жареной тыквой и яблочным пирогом. Некогда пустые стены украшали гирлянды, искусственная паутина (можно подумать, настоящей им не хватило) и фигурки пауков и летучих мышей из папье-маше (ну да, и этого было мало). На полу лежали тыквы с ужасающими рожами. Черт знает, откуда их взяли в таком количестве и сколько месяцев теперь им придется есть блюда из этого овоща. Из открытых окон внутрь залетали желтые листья и, танцуя в вихре, устало ложились на пол. Кто-то расставлял свечи в канделябры, кто-то вешал веревку с нанизанными на ней буквами: «Счастливого Хеллоуина».

— Ты одолжишь мне твое зеленое платье с пайетками? — крикнула Хичжин Соль. — Хочу быть сегодня русалкой.

— Только если дашь мне свою белую юбку.

— Ты зальешь ее кровью? — Хичжин несла в руках тяжелую тыкву и, наконец поставив ее на подоконник, вытерла мокрый лоб.

— Как в лучших традициях фильма «Последнее изгнание дьявола», — захихикала Соль.

— Вы болтайте, а я пойду проветрюсь.

Но Соль так увлеченно разговаривала, что даже не заметила ухода Эбель.

Идти в трапезную не хотелось. Аппетита не было. Да и завтрак из тыквы наверняка оказался бы мерзким. Фу. Эбель никогда