многим даже в кабинет не разрешаю войти, я не веду прием по личным вопросам. Некоторые пытались давать взятки, были и такие, что грозили увольнением. Но ничего — сижу на своем месте, как видите. Так что предупреждаю сразу: не вздумайте устрашать неприятностями и ссылаться на связи — пуганая. Надеюсь, что помимо хороших манер бабушка привила вам уважение к закону и порядку. Итак, чем обязана?

Юрина голова лихорадочно заработала, подыскивая слова, способные смягчить сердце неприступной начальницы. Промелькнула мысль: соврала старушка! Днем с фонарем не найти в этом холеном существе душевную доброту — свети не свети. Он посмотрел на бездушную чиновницу. И увидел вдумчивые серьезные глаза умной женщины. Он увидел в этих глазах скрытую поддержку. И интерес: дескать, так ли ты, парень, хорош, каким хочешь казаться? И тут его осенило: с этим человеком нельзя ловчить, врать и канючить. С ней надо играть честно, в открытую.

— Роксана Петровна, мы собираемся пожениться, но мы не можем ждать до середины февраля. И причина — не наша прихоть, не каприз. И тем более не правила, которые здесь существуют. Бессмысленно заявлять о согласии или несогласии с ними. Вы правы, порядок надо уважать, что действительно — то разумно. Причина нашего нетерпения — вот она, перед вами, — он достал из внутреннего кармана пиджака набор открыток с видами Стамбула (спасибо ребятам, в шутку всучившим вчера этот сувенирчик!) и разложил их на директорском столе.

— Что это?

— Это и есть причина моего присутствия здесь.

— Нельзя ли конкретнее?

— Роксана Петровна, я бы перестал себя уважать, если для решения своих проблем прибегал бы к помощи связей. Свои проблемы я пытаюсь решать сам. И к вам я пришел не с протянутой рукой, а с надеждой на понимание.

— Ну, допустим, роза была в протянутой руке.

— Согласен, это выглядело смешно.

— По-детски, — уточнила она. — Но изъясняетесь вы по-прежнему туманно. А время не ждет.

Юрий достал из другого кармана визитную карточку и положил на стол.

— Роксана Петровна, максимум через месяц мне надо быть в Турции, в Истанбуле. А через месяц и один день я должен приступить к исполнению служебных обязанностей в нашем консульстве. Если мы будем ждать три месяца, мне придется отказаться от этого назначения. И следовательно, на моем будущем будет поставлен жирный крест. Если вы сейчас укажете мне на дверь, я пойду в комнату напротив, подам заявление и буду ждать три месяца. Я откажусь от назначения. Но отказаться от девушки, которую вы видели рядом со мной, не смогу.

— Счастливая девушка, — вздохнула Роксана Петровна, разглядывая визитку, — как ее зовут?

— Юля, Юлия Батманова.

— Она учится?

— Работает. В «Экране», ассистентом режиссера.

— На телевидении?

— Да.

— Из вас получится прекрасная пара.

На столе зазвонил телефон. Директриса сняла трубку и, бросив короткое «через десять минут», опустила ее на рычаг.

— А вы не можете поехать один, а пожениться позже, в отпуске?

— Не могу.

— А знаете, во мне ведь течет турецкая кровь! — Неприступная начальница на глазах превращалась в милую, приятную собеседницу.

— Правда?

— Да-да, честное слово! У меня прабабка была турчанка, а прадед — есаул, кубанский казак. В одном из походов он взял в плен молоденькую турчанку, дочь богатого ювелира, и, покоренный ее красотой, привез с собой. Казаки окрестили полонянку в православие, и прадед на ней женился. Ей было шестнадцать, ему — тридцать пять. О, это романтическое предание нашей семьи! — мечтательно улыбнулась турецкая правнучка. — А в тридцатых годах в Москву приехала моя мать. Здесь она встретила своего будущего мужа, моего отца. Золотую свадьбу в прошлом месяце отмечали.

— Поздравляю!

— Спасибо.

— Да-а-а, — протянула казачий потомок, разбавленный турецкой кровью, — это не я — это судьба вам помогает. — И лукаво добавила: — А вернее, турчанка, моя прабабка с небес. Давайте ваши паспорта. Есть у меня один резерв. Через две недели приходите. Сама вас распишу. А вообще, если честно, мечтаю в Турции побывать, — со вздохом призналась она. — Интересно, аукнется во мне прабабкина кровь или промолчит?

— Если надумаете — звоните, постараюсь помочь, — ответил Юрий. И добавил: — Спасибо вам! Права была старушка.

— Какая старушка? — удивилась Роксана Петровна.

— Неважно. Извините, что ограбил вас больше чем на пять минут.

— Добровольный отказ от собственности не есть ограбление! — рассмеялась Роксана Петровна. — Заполняйте бланки. Можете здесь, оба — своей рукой.

Давно так не веселилась Юля, слушая его рассказ.

— Сама предложила заполнить оба бланка?! Одним почерком? — не верила она своим ушам. — Но ведь это против правил!

Правила сочиняют люди, Рыжик. Они же их и нарушают.

— Не нарушают, а очеловечивают, — важно отредактировала дипломата киношница.

— Умница! — чмокнул ее в макушку Юра. — Садись в машину, подброшу тебя в Останкино, а потом поеду на работу.

— А потом? — невинно поинтересовалась Юля.

— А потом встретимся и отметим сегодняшнее событие; Идет?

— Идет! — восторженно согласилась «умница», пристегиваясь ремнем безопасности. — А мы правда будем жить в Стамбуле?

— Правда! Самая что ни на есть.

«Sic itur ad astra!»[21] — подумала Юля и, блаженно вздохнув, закрыла глаза.

* * *

— Девочки, а я замуж выхожу.

— Что-о-о?! — разом поперхнулись «девочки» и закашлялись.

— О Господи! Ну что ж вы так реагируете? — испугалась Юля, легонько поколачивая их по спинам. — Что такого я сказала? Нормальное дело, миллионы женятся — и никто не захлебывается при этом.

— Нет, ты слышала, Лар? — шутливо возмутилась Васса. — «Миллионы женятся»! Миллионы — не ты! И по крайней мере половина из них не объявляет о своей женитьбе вот так, с бухты-барахты, за чашкой кофе. То-то я смотрю — другая ты! И все помалкивает, помалкивает. Мне б самой догадаться, что у Батмановой роман, а я все глазам своим не верю, уши подставляю — наивная. А в уши — молчок, ни словечка.

— Вась, ну что ты на нее напала? Сама же все время говоришь: кто слишком торопится, застревает в пути. Ты же знаешь, иногда лучше скрыть до времени, чем потерять навсегда. Любовь не терпит суеты, правда, Рыжик?

— Эт-точно, — вздохнула Васса, — прости, Юлька старею, сварливой становлюсь. — Она ласково погладила Юлину руку. — Это замечательно! Я тебя поздравляю, солнце мое! Надеюсь, он тебя достоин.

— Я тоже поздравляю тебя, Рыжик! — добавила Лариса.

— Спасибо, девочки! — улыбнулась им Юля.

Она пропустила тираду обалдевшей от новости Вассы мимо ушей. Понять ее обиду легко. Действительно, у них никогда раньше не было тайн друг от друга. Но Лариска права: наверное, она просто спешкой боялась сглазить свое счастье. Не хотелось ей обсуждать Юру — ни с кем, даже с Васькой.