Шрифт:
Закладка:
Стив вошел в студию и сразу почувствовал неладное. Не надо быть экспертом или экстрасенсом, надо просто войти. Можно даже не двигаться от двери. Все становится очевидным и так. Он стиснул зубы и решил, что сейчас поднимется и убьет Роя. Точно убьет. Неточно. Приблизительно. Он поднялся. Маккена даже не повернулся на его шаги. Шон только молча всплеснул руками. Убивать бесполезно, тот все равно не заметит.
— Рой?
— Привет, Стив.
— Стесняюсь спросить, — он начал издалека, — а где Ольга?
— Кто? — переспросил Маккена, так и не оторвавшись от монитора. — Кто это?
— Ольга.
— А. Дай подумаю. Я ее съел. Кажется.
— Я так и думал. Позволь мне в таком случае поинтересоваться: ты издеваешься надо мной или как?
— Или как. Иди сюда. Я покажу тебе кое-что.
— Рой, — Стиву стоило немалых усилий не сорваться.
— И я тебя тоже, — не дожидаясь вопроса, произнес тот. — Очень.
— Слушай, ты чуть не помер…
— Ну не помер же! А теперь уж точно не помру. Даже не думай меня убивать. Мне некогда.
— И все же, — уже с долей злости произнес Шон, — осмелею настолько, что еще раз спрошу: где Ольга?
— А черт ее знает. Я просто сказал ей, чтобы она убиралась. Куда - не уточнял, так что, у нее свобода выбора. Стив, дорогой, — Рой развернулся к другу на стуле, — сделай одолжение, слезь с меня.
— Слезть с тебя? Отлично. Только перед началом я на тебя все же залезу. Ты задолбал меня!
— Разве? Не припомню, чтобы я прикасался к тебе. Хотя, понимаю…
— А, черт! Мать твою, меня то есть! Я не хуже наседки ношусь тут с тобой! Высиживаю, выкармливаю, а ты что творишь?! Я с таким трудом нашел человека, способного выдержать тебя…
— Неспособного! — перебил Рой. — Она отвратительно готовит, и руки у нее, как у дохлой рыбы!
— Отвратительно готовит?! А ты пробовал?!
— Нет.
— Тогда?!
— Ну как ты не поймешь: нет эротики ни в ней, ни в ее жратве!
— Нет эротики?! Отлично! Готовь себе сам! И в задницу коли себя сам!
— Нет! В задницу - нет.
— И?!
— Люблю прикосновение мужских рук. У меня, знаешь ли, это очень чувствительный орган, и доверяю я его не всяк сюда вошедшему. Так что, давай, наседка, изловчись как-нибудь сам.
— Ну знаешь!
— Знаю. Ты же не дашь мне вот так просто взять и загнуться. Так что, насколько я понимаю, я не оставил тебе выбора.
Стив опять всплеснул руками.
— Ответ верный, — улыбнулся Рой. — Лучше иди, я тебе что-то покажу.
— Не раньше, чем и ты пообещаешь мне кое-то.
— Договорились, — еще шире улыбнулся Маккена. — Я затрахаю тебя до смерти. Только позже.
— Видно, ты действительно пошел на поправку.
— Пошел, пошел. А теперь иди сюда, а после проси, что хочешь.
Шон обреченно подошел.
— Бесполезно, — упавшим голосом, теряющемся в шепоте, произнес он.
— Вот и я о том же. Смотри.
— Смотрю. И?
— Видишь?
— Вижу.
— Что видишь?
— Да ни хрена не вижу!
— Смотри, какой снимок! Сколько чувственности в губах!
— Это Энди? — поинтересовался Стив, рассматривая на мониторе крупной съемкой губы парня.
— Видишь, как он чуть прикусил язык? Такой ангел уже точно искушен. Разве нет?
— Разве да, — согласился Шон. — И кем бы это?!
Маккена не ответил, увлеченный своим открытием.
— Я перекроил всю выставку. Ты не поверишь, что я сделаю!
— Постараюсь, если объяснишь.
— Я возьму его кусками…
— Звучит ободряюще. А, к тому же, где-то я уже видел россыпью человеческие части. Сдается мне, ты, не жалея сил, уже расчленял всех нас.
— И что? Вы попортились, что ли?
Стив осмотрел себя показательно.
— Слава богу, нет. Ну да, конечно. Детка, единственный, уцелел тогда.
— Нет, ну ты посмотри, сколько всего говорят эти губы! — воскликнул Рой. — Посмотри, как он аккуратно прикусывает язык! По-моему, это будет лучший снимок! Господи, как же он целуется!
— Н-да-да, — согласился Шон.
— Что-о-о? — почти поймал его Рой.
— Наверное, — быстро реабилитировался Стив. — Тебе виднее. И все же. Что ты сегодня ел? Омлет стоит нетронутый.
— Прану, — не отрываясь от компьютера, ответил Маккена.
— Значит, выставка отменяется, поскольку на пране ты до нее не дотянешь. Так что кусками будет детка или целиком, значения уже иметь не будет. Я могу быть свободен?
— Ладно, Стив, — Рой шлепнул ладонями по коленям, — уговорил. Я согласен что-нибудь съесть.
— Что?
— Тебя!
Он подскочил к другу, хотел поднять, но не смог.
— Кажется, — улыбнулся Шон, — у кого-то нет сил.
— Верно, — погрустнев, сообщил Маккена. — Ни хрена нет.
Он подошел к дивану и рухнул ничком.
— Все. Давай лечи меня.
— Я знал, что когда-нибудь доводы разума дойдут до тебя. Я, конечно, не детка, но постараюсь приготовить что-нибудь.
— А я постараюсь это что-нибудь в себя вдавить. Надеюсь, меня не вывернет.
— Учти. Уколы я ни фига делать не умею, так что, пиши предсмертную записку. Хотя, есть во всем этом одно неоспоримо-приятное обстоятельство. Думаю, не так плохо, если последним, что ты увидишь, буду я.
Энди брел по улице. Спешить было некуда, поэтому он просто брел и все, что, в принципе, нормально для подобной ситуации. Противоположные чувства теснились в нем, и им никак не удавалось улечься так, чтобы пазл, наконец, сложился. Первый раз мальчишка задумался о том, что, может быть, зря он сделал то, что сделал. Нет, это не было связано с новой жизнью, это было намертво связано с прошлой. Слова Стива: «Если нечего терять - рискни всем», всплыли из глубины подсознания и повисли вопросом. Зачем? Он пытался что-то доказать миру… А миру не все равно на все эти доказательства? Он вменял что-то Рою… А теперь не знает, вменил или нет. Не знает, что там думает Маккена, и, вообще, нужны ли тому все эти его доказательства. Он что-то там объяснял Стиву, но Стив мудрый человек и найдет способ принять, даже если не понимает. Как оказалось теперь, на последнем месте этого списка находится он сам. И? Как это ни странно, ему самому меньше всего теперь нужны все эти заморочки. Подвал, заваленный кирпичами и строительным мусором - не самое худшее, что он получил. Куртка с чужого плеча, купленная за смешные деньги в секонхенде, тоже. Хуже всего то, что те же самые кирпичи и строительный мусор густо рассыпаны внутри него самого. И как парень уже понял, вычистить их у него уже не получится.
Так он брел по улице, не заметив, как оказался на набережной. Нет, он не ждал увидеть там Роя, просто непреодолимая сила тянула его. Мост. Парит себе в темноте на изогнутой ленте фонариков. Фундаментальный, как основание мира. Столп его, эндиной жизни. Странно. Листьев уже нет. Флотилия ушла, и вода лижет одинокие, заброшенные берега. Как-то по-особому грустно. Есть во всем какая-то никчемность. Давящая неустроенность. И ненужность. Ничто никому не нужно. Так, существует само по себе, потому что кто-то когда-то заставил это существовать. Парень вглядывался в темноту. Пустую. Она казалась мертвой и оттого теряла объемность. Жизнь его тоже теряла объемность, становясь уныло плоской. Да и сам он чувствовал себя незначительным, прозрачным каким-то. Он прошел по мосту. Вроде бы, круг должен быть замкнут, но концы окружности словно проскользнули друг мимо друга. Круг превратился в спираль и пошел на второй оборот. Энди на мгновение задержался на знакомом месте. Может быть, Рой прав? Стоял же он на парапете, решая проблемы. Может, это выход? Взять подняться, распахнуть руки и пасть. Только без крыльев, чтобы не было соблазна развернуть их парашютом на критической высоте? А дальше будет уже все равно, залезут ли придонные рачки куда-нибудь, и насколько распухнет тело, когда его выловят багром, вспоров обезображенную плоть…, но есть одно обстоятельство. Тонкая, слабая нить. Где-то на этой земле живет тот, кто больше всех заслуживает жить на ней. Ни капли сомнений. Энди точно знает это. И эта нить удерживает от падения с силой каната, плетенного из металлических прутьев. Стоит, наверное, мучиться и страдать, просто зная, как художник смотрит на мир и он преломляется в карих кружках с зелеными искрами. Как движутся пальцы, вычерчивая изумительный изгиб крыла. Они не ошибаются, ведая, как оно раскроется, обнажив ряды перьев. Они рисуют их для тебя, дарят спасение, и уж тебе решать, расправлять их или нет. И хоть ты ни разу не покидал землю, он дал тебе возможность летать. Решай сам, Энди!
Идти стало еще больше некуда и незачем. Последний
