не решаясь уйти и все еще надеясь на что-то. Уныние и разочарование попеременно плескались в нем, то смешиваясь, то вновь разделяясь на две фракции. Что? Ждать или вернуться в свою нору? Если ждать, то чего? Если вернуться, то с чем? Сегодня было особенно холодно. Летняя куртка - что сетка против ветра. Парень еще покурил и побрел прочь.

Стив прижался к Рою со спины, обнял его и затих. Они лежали молча, точно зная, что молчат об одном и том же. Иногда молчание говорит больше, чем слова, а одно на двоих, оно бывает лучшим диалогом. Шон почти чувствовал, как слезинки скатываются из глаз Роя, пробегая извилистыми дорожками и срываясь с носа. Беззвучно, словно не решаясь по-другому, падают на подушку. Впитываются. Первый раз за десять лет Маккена плакал.

— Я люблю тебя, — прошептал Стив, чуть касаясь губами лопатки Роя.

— И я тебя, — ответил тот, нежно поцеловав его в ладонь.

Энди вернулся в подвал. Он сидел какое-то время, уставившись в светящийся круг фонарика, выхватывающий из темноты тусклый светлый конус, потом лег, не раздеваясь. Неудобно, и стоит немалых усилий устроиться на картонке поверх ящиков, придвинутых к теплому коллектору. Вот он, его реальный мир. Мальчишка еще не согрелся, и слезы горячими каплями покатились по лицу, сорвались, глухо шлепаясь о полированную жесткость картона. Энди был совершенно один. Простуженный. Никто не молчал вместе с ним, и от этого одиночество многократно усиливало звук падающих капель.

— Я люблю тебя, Рой, — прошептали губы, и лишь тишина ничего не произнесла в ответ.

I set fire to the rain

And I threw us into the flames

I felt something die

'Cause I knew that there was the last time

The last time (2)

* Ты всегда выигрываешь.

(1) Adele «Set the fire to the rain».

Есть в тебе что-то,

О чем я не знал,

 Все, что ты говорил,

Было неправдой, было неправдой.

Ты всегда победитель, всегда победитель

Во всех играх, в которые сыграл

Я поджег потоки дождя,

Глядя, как он льется, я касался твоего лица

Это обжигало, пока я плакал

Потому, что я слышал в нем твое имя.

(2) Adele «Set the fire to the rain».

Я поджег дождь

Словно втолкнул нас в его жар,

Я чувствовал, как что-то умирает

Потому что знал, это было в последний раз

Последний раз.

(3) Adele «Set the fire to the rain».

Я позволил ему упасть, моему сердцу.

(4) Adele «Set the fire to the rain».

Ты всегда победитель

Во всех играх, в которые играл.

Часть 20. Ring my bell.

20. RING MY BELL.*

Рой открыл глаза, первый раз за последние несколько дней почувствовав, что выживет. Наверное. Преодолевая болезненное бессилие, он сел на кровати. В голове, как в перепадном колодце, что-то перелилось, шлепнулось, и она загудела. Воспаленное сознание обозначилось вне тела, причем неясно и мутно. Футболка липла к перегретой коже, и Маккене казалось, что он покрыт потом минимум в десять плотных слоев. Осязание пространства путалось, и он едва ли мог определить число и день недели. Маккену вело от слабости, и он не стал бы спорить, прочти он в где-нибудь, что ему уже лет сто.

Странно. В студии чисто. Ну, относительно. Неопределенная мысль, что внизу кто-то есть, заставила Роя подняться. Он едва не свалился с лестницы, ибо коленные суставы потеряли упругость и гнулись во всех направлениях и от любого движения. Маккене казалось, что все его тело стекло вниз и теперь, разделенное надвое, осело в ступнях. В гостиной возле плиты суетилась незнакомая женщина.

— Добрый день, господин Маккена, — она улыбнулась. — Как вы себя чувствуете?

— Вы кто? — вместо ответа спросил Рой.

— Я - ваша сиделка.

— Буду рад, если мне это снится, — пробубнил он. — Видимо, я при смерти.

— Господин Стивенсон нанял меня ухаживать и делать вам уколы.

Рой автоматически ощупал ягодицы.

— Наверное, — протянул он. — Почти верю, что он мог.

— Эти дни, — пояснила женщина, — вы очень болели. Господин Стивенсон очень переживал за ваше самочувствие.

— Не сомневаюсь. Как звать?

— Что, простите?

— Имя ваше как?

— Ольга. Я готовлю вам завтрак…

— Не стоит. Сдохну и без этой стряпни.

— Не стоит этого делать. Вы еще так молоды.

Роя передернуло. Он подумал, что стоит, и стоило еще тогда. По крайней мере, сейчас ему было бы все равно на все. Зачем он только послушал Энди? Хотя, он же и не слушал.

— Постойте, — воскликнула Ольга, понимая, что Рой направляется в ванную, — я принесу чистую одежду.

Она засуетилась. Рой отвернулся. Ее движения вызывали в нем чувство отторжения. Водяные струи больно кольнули тело, словно оно было напрочь лишено кожи. Тем не менее, душ принес некоторое облегчение. С трудом одевшись, Маккена появился в дверях. Перед ним простиралась мертвая, чужая гостиная. Он подумал, что не узнает ее. Набор безликой мебели. Незнакомая, неуютная чистота. Чужой человек внутри его неуютного мира.

— Я приготовила омлет с помидорами и горошком. Будете есть за столом или отнести наверх?

Еще во время перечисления Рой почувствовал, что его сейчас вывернет. Сочетание гороха с помидорами вызвало ноющую тоску. Так же убого, как и все вокруг.

Студия… Нет. Только не это. Это апартаменты бога, и нечего унылой тетке следить там. Пусть хотя бы наверху все останется по-старому. Рой сел за стол. Икебана с сухими веточками. Маккена подвинул к себе вазочку и понюхал. Слабый, чуть осязаемый запах лаванды. Он уже умирал. Испарялся, как и все в его мире. Ольга поставила на стол тарелку. Мертвое блюдо, лишенное аромата и красок. Так ему показалось. Женщина все время что-то говорила, но Рой воспринимал ее голос, как глухие вибрации после ударов молотка в запаянной трубе с водой.

— Не могли бы вы исчезнуть? — не то спросил, не то сказал Маккена.

— Простите? — не поняла Ольга.

— Я сказал, — четко и медленно выговаривая слова, повторил Рой, — чтобы вы катились к черту!

Женщина опешила.

— Конечно, господин Стивенсон предупреждал меня о вашей выдающейся почтительности, но я не ожидала, что она столь велика. Наверное, он был прав, предложив такую сумму за услуги.

— Я рад, — огрызнулся Рой, отодвигая тарелку. — Надеюсь, это покроет моральный ущерб.

— Господин Маккена, — спокойно произнесла Ольга, — вам придется потерпеть меня еще немного. После завтрака я сделаю укол, который прописал доктор и после с удовольствием удовлетворю вашу просьбу.

Она говорила настолько жестко, что Рой понял: у него нет сил сопротивляться. Наверное, дешевле будет перетерпеть, чем продлить эту внезапно нахлынувшую радость общения.

— Валяйте ваш укол. И, если можно, побыстрее.

— Но вы ничего не поели, — не унималась женщина.

— Значит, не голоден! — обрезал Маккена.

Ольга ничего не сказала и лишь молча принялась готовить инъекцию.

— Извольте оголить задницу, — наконец сквозь зубы произнесла женщина.

— Раздеваться догола или одно полупопие подойдет?

— Достаточно и четвертьпопия, — она не заставила себя ждать.

Рой чувствовал ее прикосновение, словно касание холодной скользкой рыбы с шершавой чешуей.

— Не могли бы вы меня не трогать? — заскулил он, с трудом выдерживая болезненный укол.

— С превеликим удовольствием, — зло согласилась женщина. — Созерцать и тем более трогать вашу задницу - далеко не то, о чем я мечтала.

Она оделась и, не прощаясь, покинула дом. Маккена выдохнул, плюхнулся на диван и обреченно запрокинул голову. Наверное, он провалился в полусон, потому как осязал себя, лишь почувствовал боль в шее. Тело ломило и нестерпимо хотелось лечь. Поднимаясь на второй этаж, Рой вдруг вспомнил про плеер Энди. Странно, они прожили вместе полгода, а он толком и не знает, что за музыку слушал парень. Там, в ящике лежит маленькая вещица с наушниками, на которую записана частичка души мальчишки. Маккена нажал на кнопку. Плеер замигал тремя зелеными огоньками, высвечивая номер композиции, на которой был остановлен. Пятьдесят четвертый.

» Through the clouds I see love shine.

It keeps me warm as life grows colder.

In my life there's been heartache and pain.

I don't know if I can face it again.

Can't stop now

I want to know what love is

I want you to show me» (1)

Рой был поражен. Он не сомневался, что услышит нечто столь модное