некоторое время у него начались некоторые проблемы. Он схватил одного парня за шею и впечатал его в стену. Рассказывал странные истории о том, как был солдатом, как одна женщина не хотела признаваться, что она вьетконговка, поэтому они привязали ее ноги к согнутым деревцам, полоснули по промежности, и деревья, распрямившись, разорвали ее на куски. Он улыбался, когда рассказывал об этом.

Потом я узнал, что он приставал к Лоретте Нил, девушке из Западной Вирджинии. Ей было двадцать три или двадцать четыре года, она была пухленькая, одна из наших лучших работниц. В то или иное время у нас работала почти вся семья Нилов – Роско, Рекс Аллен, Дон Уильям, Роберт, Джеймс Эдди, Лоретта – все они хорошие работники. Их мама, Клара, тоже хотела найти работу, сказала, что была поваром и знает, как обращаться с продуктами. Она сказала Тони:

– Я покажу своим детям, как что-то делать, и они лучше справятся с твоей работой.

Тони подумал и сказал:

– Мы наймем их, но ты, мамаша, оставайся дома.

Боже, благослови моего брата, у него было какое-то предчувствие.

Однажды Лоретта пришла в офис и сказала:

– Шоукросс не дает мне проходу. Я ему не доверяю.

Я отвел парня в сторону.

– Арт, – сказал я, – что ты делаешь за стеной заведения, меня не касается, но когда ты здесь, не трогай женщин. Особенно Лоретту.

Он немного вскипел.

– Да ее здесь все трахают, не понимаю, почему мне нельзя.

– Давай-ка полегче, – сказал я.

Потом выяснилось, что это все неправда. Не знаю, откуда у него завелись такие мысли. Лоретта правда много дурачилась, и он, по простодушию, неверно истолковал ее поведение. Так что я сказал ему:

– Не знаю, чтобы ее здесь кто-то трахал.

Он уперся и опять давай за свое, так что я не выдержал и сказал:

– Держи подальше от нее свои сраные руки! Если узнаю, в следующий раз вылетишь отсюда на хер. Никто ее не трахает. И такие разговоры вредны для бизнеса.

Он отступил и сказал:

– Я ничего такого не имел в виду.

Лоретта иногда поддразнивала его. Я сам слышал, как она однажды сказала: «Я была бы самой лучшей задницей, которая у тебя когда-либо была».

– Видишь, Лоретта? – сказал я ей. – Ты сама виновата, что он к тебе пристает. Ты его дразнишь.

Но потом он от нее отстал. К тому времени он познакомился с ее матерью.

6.

Клара Нил жила в полутора километрах к северу от центра Рочестера. У нее было десять взрослых детей, и те из них, кто хотел в тот или иной момент побыть в ее доме, всегда находили там место. Некоторые оставались ненадолго, некоторые просто тусовались, а некоторые жили постоянно, как «Боунс», урожденный Роберт, ее младший двадцатитрехлетний сын, работавший в ночную смену слесарем, и ее старший сын Роско – ему было тридцать девять лет, он работал в «Бронья продьюс» с 1980 года и едва умел читать или писать, но, по словам босса, знал «чертовски много больше, чем показывал».

Покосившийся одноэтажный дом Нилов выглядел так, словно его в целости и сохранности перевезли сюда с нищих южных земель. Район вокруг завода «Хики-Фримен» считался настолько неблагополучным, что пиццерии отказывались его обслуживать. Впрочем, мама Клара не баловала детей фастфудом. Ее формальное образование закончилось в пятом классе, но Клара была прекрасным поваром и готовила такие фирменные блюда, как цыпленок, обжаренный до золотистой корочки, политый сливочным маслом, пышное картофельное пюре с соусом «Горы Западной Вирджинии», а также супы по рецептам, которые передавались в ее семье из поколения в поколение и отличались тонкими нотками солонины и бекона.

Приготовление пищи для взрослых детей требовало времени и внимания, но это был еще один способ показать любовь, которая объединяла и сплачивала семейство Нилов. Все видели в Кларе силу их рода, женщину, которая умела выживать. На ней же лежало и все остальное – от уборки в доме до уничтожения тараканов.

– Мы потратили сто пятьдесят долларов, чтобы избавиться от них, но война продолжается, – говорила она, откидывая голову в хриплом смехе, от которого ее последняя собачонка начинала скулить под задним крыльцом. Некоторые из ее детей приписывали неизменно приподнятое настроение своей матери тому факту, что она помогла им пережить трудные времена, предпочитая не упоминать о том, что плохие времена еще не закончились.

У Клары было круглое лицо, широко расставленные голубые глаза, высокие скулы и густая копна темно-русых кудрей, которые, казалось, требовали постоянного внимания ее пухлых пальцев. Она так часто и настойчиво возилась со своими волосами, что иногда они становились похожими на парик. От носа к уголкам губ у нее тянулись морщинки. Когда она кокетливым голосом рассказывала о своей большой любви, то закатывала глаза так, что оставались видны только белки. В такие моменты она походила на Сиротку Энни из комикса.

Об Арте Шоукроссе она отзывалась только в почтительных выражениях. Даже прожив пятнадцать лет в окрестностях Рочестера, Клара сохранила детскую манеру растягивать слова. Она была живой экспрессивной болтушкой и иногда использовала речевые клише в слегка измененном виде, лукаво улыбаясь, как будто только что их придумала: «острая, как клещ», «четыре листочка на ветру», «толстая, как блохи на еноте»… Для выразительности она использовала несколько фирменных фраз: «скажу прямо», «вот что я скажу», «скажу тебе так».

Многолетнее стояние у кухонных плит и прилавков вызвало обострение артрита в спине, иногда она моргала от боли и отворачивалась. Время от времени она выпивала – «севен-энд-севен» или бурбон с имбирным элем, – безуспешно сидела на диете и сторонилась светской жизни. Большинства жителей своего района она избегала – не потому что была настроена против чернокожих, а потому, что в присутствии молодых мужчин чувствовала себя неловко.

– Расхаживают в своих спортивных штанах по Клинтон-стрит, – объясняла Клара, – и мне кажется, что под штанами ничего нет. Они просто выглядят раздетыми. Уж лучше б носили старые штаны с заплатками, чем бегали вот так.

Каждый день она кормила белок и птиц. В ее маленькой гостиной мерцал 24-дюймовый телевизор, а по радио постоянно играла музыка: Ронни, Рэнди и Хэнкс, Долли Партон, «Джаддс».

– Больше всего я восхищаюсь Лореттой Линн, – объясняла Клара. – Даже назвала дочь в ее честь. Мне нравится музыка, которую я могу понять.

Она читала желтые журналы из супермаркетов и делилась прочитанными историями со своими детьми.

– Ты только послушай, – говорила она дочери Линде по телефону, восторженно закатывая глаза. – Там сегодня писали про двухголового ребенка… Ну, наверно, поэтому я его купила! Я видела двухголового младенца на ярмарке, когда была маленькой девочкой. В большой банке с формальдегидом. Иногда я думаю об этом по ночам.

Но больше всего она размышляла о своей большой любви.

7. Клара Нил

Я родилась и выросла в горах. Лучше б я никогда не