стрессового расстройства во время пребывания во Вьетнаме, так и по поводу сексуальных трудностей, которые привели к его тюремному заключению. Он сообщает о более глубоком понимании себя и об использовании психиатрических и психологических ресурсов, приобретенных во время пребывания в „Грин-Хейвене“…»

Вряд ли хоть одно слово было здесь правдой, но убийца преодолел еще одно препятствие.

Часть восьмая

Убийство в Рочестере

У меня была проблема. Проблема в том, что я не мог поддерживать эрекцию. Не мог испытать оргазм. Моя жена знала об этом. За последние несколько лет я встречался со многими женщинами в этом районе… Я встречался, по крайней мере, с 85-100 или более женщинами… Я пытался выяснить, почему я импотент, что-то вроде того.

Артур Шоукросс1.

Жизнь изгнанников улучшилась. В середине октября, через три с половиной месяца после приезда в Рочестер, они получили разрешение от офицера по условно-досрочному освобождению переехать в многоквартирный дом по адресу Александер-стрит, 241, в двух кварталах от одной из самых оживленных магистралей города – Монро-авеню. Преподобный Дати приехал из Дели с мебелью для Роуз и помог паре вселиться в 107-Б, студию на первом этаже с мини-кухней, ванной комнатой и спальней-гостиной. Из витринного окна открывался вид на расположенную через дорогу больницу Дженеси. Внешне невзрачный, блочный трехэтажный дом вмещал тем не менее пятьдесят две комфортабельные квартиры. Свисающие с двух сторон пожарные лестницы напоминали клешни краба. На верхней площадке каменной лестницы, ведущей к большой парадной двери, управляющая поставила горшки с растениями, а несколько башенок и ухоженная живая изгородь придавали зданию некоторое сходство с особняком в тюдоровском стиле. Маленькая табличка предупреждала: «Торговым агентам вход воспрещен».

Роуз описала те первые несколько месяцев как «счастливое время», а жизнь с Артом как «чудесную». Ей нравилась ее дневная работа – взбивать подушки и опорожнять утки для престарелых и немощных. Фургон службы выездных медсестер забирал ее рано утром и доставлял домой в конце дня. Район был немного запущенным, но менее угнетающим, чем предыдущий: повсюду деревья с тенистыми кронами, цветочные клумбы, ухоженные живые изгороди, зеленые лужайки, подстриженные, словно бока пуделей перед собачьим конкурсом. На месте снесенных старых домов появлялись автостоянки, магазинчики и медицинские офисы. В городе круглосуточно выли сирены скорой помощи, непрерывный поток машин стремился к парковкам у дискотек и ночных клубов.

Шоукросс, казалось, не замечал шума; он редко спал больше трех-четырех часов даже в тихую ночь. Но он нервничал из-за неожиданных громких звуков, объясняя Роуз, что это последствия Вьетнама. Однажды, когда они прогуливались мимо школы на Монро и Александер, он рухнул на тротуар от резкого хлопка глушителя грузовика.

– Я ранен! – выдохнул он, побледнел и, казалось, перестал дышать. Роуз привела его в чувство и помогла подняться. Через пару минут он пришел в себя.

Роуз рассказывала, что испугалась тогда даже больше, чем он.

2.

Перегруженные работой сотрудники службы по условно-досрочному освобождению пришли к выводу, что адаптация Шоукросса прошла успешно и надзор за ним можно ослабить. В представленном ими отчете отмечалось, что «…его отношения с [Роуз] достаточно крепки, и оба, похоже, поддерживают друг друга. По оформлении ее развода они намерены пожениться и надеются остаться в Рочестере, где смогут вести спокойную жизнь».

В частном порядке сотрудники отдавали должное Роуз. Она рано научилась подчиняться его воле, подстраивалась под его расписание и в соответствии с его потребностями. Когда она забывала о своих обязательствах перед главой семьи, он быстро ей об этом напоминал.

Шоукросс не курил с 1977 года, когда отбывал пятый год в «Грин-Хейвене», и однажды она случайно открыла перед ним пачку сигарет.

– Ну я тогда и получила! – сказала она позже подруге. – Думала, он со мной расправится! «Что ты делаешь?» – кричал он. Я быстренько от них избавилась.

Роуз прожила одинокую жизнь и теперь наслаждалась своей ролью спутницы сильного мужчины. Ей только хотелось, чтобы они побольше разговаривали, делились своими повседневными переживаниями, но Арт, казалось, не проявлял к этому ни малейшего интереса.

– Роуз, – предупредил он ее, когда она начала рассказывать ему об одной упрямой старухе, – я больше не хочу слышать эту чушь о твоих чертовых пациентах. Твоя работа заканчивается, как только ты приходишь домой.

Роуз никогда не жаловалась и не считала, что у них плохой союз. Не было такого, что Арт требовал повиновения и ничего не давал взамен. Она страдала от периодических головных болей, а он был отзывчивым помощником, задергивал шторы и прогонял посторонних своим глубоким мужским голосом. Ему нравилась музыка, особенно гавайская гитара, но он не возражал, когда она переключалась на свою любимую радиостанцию и слушала музыку в стиле кантри и вестерн. Он любил готовить и с гордостью создавал изысканные блюда. («Он готовил лосося сотнями разных способов», – говорила она.) Он делал больше, чем полагалось в среднем, по хозяйству: развешивал одежду, мыл посуду и чистил кастрюли. Он терпеть не мог беспорядок. Приходя домой с работы, он первым делом расставлял вещи по местам. Он читал книги в мягкой обложке о Вьетнаме, а также «Ридерз дайджест», «Янки», «Уорлд ньюс», «Кейбл ТВ ньюс» и таблоиды вроде «Нэшнл инкуайрер» и «Стар». Он набрасывался на кроссворды и другие головоломки, редко разгадывал их, но не бросал попытки.

Больше всего он любил смотреть телевизор и иногда как будто отгораживался от Роуз, уставившись в экран и беззвучно шевеля губами. Он говорил, что мать не разрешала ни ему, ни отцу смотреть шоу с участием красивых или полуодетых женщин и что Бетти называла их шлюхами.

– Посмотри на эту сучку! – взволнованно говорил Арт. – Ты когда-нибудь видела такие сиськи?

Он как будто разговаривал с мужчиной и, казалось, не понимал, что его возлюбленная страдает от лишнего веса и чувствует себя неловко из-за его комментариев.

Роуз старалась проявлять понимание. Она знала, что у него сексуальные проблемы, а кто этого не знал? В редкие моменты откровенности он говорил, что его тетя дефилировала перед ним в лифчике и трусах, когда ему было девять, ласкала его и научила оральному сексу. Это помогло Роуз понять его вкусы в постели. В Рочестере он чаще, чем раньше, испытывал сексуальное возбуждение, но жаловался, что не может достичь кульминации. За то время, что они были вместе, он испытал всего один оргазм, в тот первый уикенд в мотеле близ Бингемтона.

Роуз чувствовала, что он более чем стоит всех ее хлопот. Оба прожили трудную жизнь, оба сделали ставку друг на друга и теперь налаживали отношения. Они еще покажут тем, кто сомневается! Она любила его и говорила ему об этом по двадцать-тридцать раз на дню. Иногда он отворачивался и говорил ей заткнуться.

– Я начинаю нервничать, когда ты так говоришь.

Но она не собиралась останавливаться.

3.

Соседи не могли решить, как