же, что некромант заблаговременно разбил свою армию на две группы. И пока одни мертвяки рубились с людьми, другие пускали стрелы в самую гущу сражающихся.

— Чего ты там застыл? — Огерт, опираясь на самодельный костыль, выбирался из телеги. — Им уже ничем не поможешь!

— У мертвяков были луки, — сказал, обернувшись, Гиз.

— И что? Опытный некромант и не на такое способен.

— Нас тоже могут обстрелять.

— Если и дальше будем вот так стоять, то возможно.

Гиз еще раз окинул взглядом место недавнего сражения. Шагнул к распростершемуся в осоке мертвому воину, наклонился, приподнял его плечи, с трудом перевернул на бок.

— Чего ты с ним делаешь? — ковыляющий Огерт приостановился.

— Кольчуги хорошие, — сказал, отдуваясь, Гиз. — Им-то они уже не нужны, а нам — как знать? — может и пригодятся. Так что давай, помогай.

— Я помогу! — крикнула Нелти и, привязав кошачий поводок к валяющимся под боком вилам, слезла на землю.

— Идти-то осталось всего ничего… — Огерт мотнул головой в сторону крепостной стены. — А мы экипируемся, словно в бой собираемся. Надо ли?

— Надо, — сказал Гиз. — Что-то подсказывает мне, что без кольчуг нам не обойтись. Предчувствие у меня такое…

— Ну ладно, — буркнул Огерт. — Если предчувствие…

Гиз ухмыльнулся. На самом-то деле ничего он не предчувствовал. Просто осторожничал. Да и вороненые кольчуги, действительно, были очень неплохи. А зачем оставлять хорошую ценную вещь? Тем более, когда ее может подобрать враг…

На голую шею села муха, защекотала кожу колючими лапками, заползла в волосы. Гиз отмахнулся. Но муха не улетела. Она ползала по шее, по загривку, путалась в волосах, жужжала, зудела.

Ощущение — словно со спины кто-то таращится пристально.

Охотник выпрямился, обернулся, взъерошил волосы ладонью.

Конечно же, никакой мухи.

Просто кто-то смотрит сейчас на них. Следит издалека.

Кто-то их преследует. С того момента, как они вышли из деревни мертвяков.

Или же раньше?..

23

Дорога резко поворачивала направо, и Гиз остановил телегу. Им нужно было двигаться прямо — через луга к крепостной стене. Но сейчас они не спешили сходить с дороги. Они стояли на обочине и смотрели назад.

— Тебе рассказать, что мы видим, сестра? — негромко спросил Огерт.

— Не надо, — ответила Нелти. Она смотрела в ту же сторону, что и братья. Собирательница была слепа, но это не мешало ей видеть то, что видели они: далекие крыши домов, тополя и вязы, огромные ивы, окружившие пруд, длинные амбары, четко выделяющиеся полосы огородов…

Они видели родную деревню.

Видели издалека…

— Людей не заметно, — тихо сказал Гиз.

— Отсюда не разглядишь, — отозвался Огерт.

Они замолчали и еще долго глядели назад, вспоминая, как когда-то стояли здесь втроем, и точно так же смотрели на родную деревню…

24

Кровь текла из разрезанных ладоней, падала в дорожную пыль.

— Когда-нибудь я вернусь… — ноздри Огерта гневно раздувались. — Мы вернемся!.. И тогда они все пожалеют… Все!.. — Он стиснул скользкие от крови кулаки. — Ты со мной, брат?

— Я с тобой, — кивнул Гиз, стараясь не расплакаться.

— А ты, сестра? Ты с нами?

— Да, — незрячие глаза Нелти блестели от слез.

— Мы станем самыми сильными людьми в мире! И они вспомнят! Они еще пожалеют!.. — Огерт вдруг всхлипнул, и голос его задрожал. — Они пожалеют… пожалеют…

Дорога резко сворачивала направо, но друзья не собирались по ней идти. У них была своя дорога, секретная, нехоженая, мало кому известная.

Они стояли на пыльной обочине и смотрели на далекие избы, на тополя и вязы, на амбары и огороды.

— Людей совсем не видно, — пробормотал Гиз.

— Отсюда не разглядишь, — сказал Огерт.

Было душно. Горячий зыбкий воздух струился с земли к небесам.

— А если старик нас прогонит? — неуверенно спросила Нелти. — Куда мы пойдем?

— Не прогонит, — заверил Огерт. — Помнишь, он называл нас своими детьми? Так что давайте и мы будем называть его отцом…

25

Солнце спряталось за крепостной стеной. Путники вошли в ее тень.

— Ты часто возвращаешься на Кладбище, сестра… — Гиз шагал рядом с телегой. — Виделась ли ты со Стражем?

— Нет.

— Неужели он ни разу к тебе не вышел?

— Не знаю. Может, и встречал когда-нибудь. Но ни разу со мной не заговорил.

— Ходит слух, — заметил Огерт, — что вот уже несколько лет старик никого не принимает.

— Болеет? — предположила Нелти.

— Или чего-то боится, — сказал Гиз.

— Или же просто устал, — добавил Огерт…

Телега катилась по руслу обмелевшего ручья, подпрыгивала на камнях-окатышах, тряслась, громыхала колесами. Воды было на пол-сапога. А ведь когда-то здесь водилась рыба.

— Помните, как мы возвращались на Кладбище? — спросил Огерт.

— Еще бы… — Гиз поднял голову, окинул взглядом высоченную стену. — Я не очень-то верил, что Страж снова пустит нас в свой дом.

— Я тоже, — сказал Огерт.

— Ты? — в один голос переспросили Гиз и Нелти.

— Но нам больше некуда было пойти…

Стена приближалась. Неровная, бугристая, осыпающаяся — невообразимо древняя, величественная, загадочная. Огромные валуны обросли мхом и лишайником. На едва заметных уступах вцепились в нанесенную ветром почву кривые березки. На самом верху — настоящая дорога. Но отсюда ее не видно. Дорога эта для солдат Короля, для воинов, стерегущих покой Кладбища. Раньше два раза в день проезжали они по гребню стены — от одной полуразрушенной башни к другой. А ночами там горели огни — словно яркие звезды, выстроившиеся в ряд…

— Надевайте кольчуги, — велел Гиз. — Как бы сверху чего не прилетело.

26

Центром