Не исключено, что целью этих Уложений была борьба с гегемонией, достигнутой иностранным кодексом – Партидами[762]. В этом смысле заслуживает внимания, что, несмотря на несомненное влияние, оказанное Партидами на процесс составления Уложений, этот источник намеренно не упоминается прямо ни разу. Однако даже после завершения реформы, связанной с вступлением в силу Уложений дона Афонсу V (1446), сохраняется практика использования Семи Партид в отдельных особых случаях. Итак, кодекс Семь Партид появляется в Португалии в конце XIII в., и в течение первой половины следующего столетия, несомненно, происходит его первичная рецепция. Относительно второй половины XIV в. уже можно говорить о втором этапе восприятия или полноценной рецепции, которая достигла своей наивысшей точки в конце этого же века. С появлением первых Уложений португальского королевства в конце XIV в. начинается снижение гегемонии Партид в Португалии. Вероятно, реформа, связанная с Уложениями, которая завершилась в правление дона Афонсу V (1446), была своего рода последним ударом, но, даже если это так, кастильский свод законов еще имел некую юридическую силу вплоть до конца XV в.

Post scriptum

Спустя три года после написания этого текста (2017 г.) – сейчас он переиздается – Андре Виториа опубликовал статью под названием «Избирательное сходство? Семь Партид и правовая культура Португалии XIV–XV вв.»[763].

В этом исследовании А. Виториа попытался доказать, что воздействие Семи Партид на португальское средневековое законодательство было ограниченным. При этом он отрицает какое-либо их значение в качестве нормативного источника в XIV – пер. пол. XV в. и сводит его влияние к процессу составления Уложений Альфонсо V. По его словам, «необходимо отметить, что Семь Партид никогда больше не имели такого влияния в Португалии, как во время составления свода законов, который должен был окончательно исключить их из португальской правовой системы» (2020: § 35); «Семь Партид не оказывали влияния на юридическую традицию Португалии до Уложений Альфонсо V. Это влияние нельзя назвать ни необходимым, ни непосредственным, ни свести его к устоявшемуся понятию субсидарности. Судя по дошедшим до нас документальным свидетельствам, оно не было основополагающим» (2020: § 37). Очевидно противоречие этих положений с тем, что сам автор утверждает далее: гипотеза о распространении Партид относится в основном ко второй половине XIV в.» (2020: § 17). Какова, в таком случае, роль Семи Партид в период с середины XIV до середины XV в.?

В действительности, автор не приводит ни одного документального свидетельства, подтверждающего его предположение. Более того, ему неизвестно об использовании Партид во время судебного процесса в Лейрии[764], что позволяет ему утверждать следующее: «этот судебный процесс [Алкасер-ду-Сал, 1396–1397] представляет собой единственный случай, когда юридическая аргументация основывалась непосредственно на Семи Партидах» (2020: § 12). Учитывая изложенное выше, очевидно нежелание принимать во внимание документальные свидетельства, известные и исследуемые на протяжении нескольких десятилетий, не предоставляя при этом ни единого доказательства обратного.

В завершении мне бы хотелось предложить тему для размышлений: сколько в Португалии существует источников средневекового права, относящихся как к Ius proprium, так и к Ius commune, которые бы имели такой доказательный документальный корпус, как Семь Партид? Врочем, нет необходимости идти так далеко, достаточно будет спросить себя, сколько юридических источников могут похвастаться хотя бы двумя отсылками и их соответствующими дословными записями в ходе судебного процесса в Португалии в Средние века? При ответе на этот вопрос мы столкнемся с абсолютно необъяснимым пробелом в законодательстве…

Кайл К. Линкольн

Клирики и клир по данным корпуса сочинений Альфонсо X

Медиевистика давно признала огромное значение епископов, аббатов и высшего духовенства. Последние оценки показывают, насколько важны были прелаты для поддержания порядка в королевстве[765]. Если изучение деятельности епископов и аббатов в качестве военных лидеров началось сравнительно недавно[766], то их роль как дипломатов[767], писателей[768], экономических новаторов[769], юристов[770] и религиозных реформаторов[771] давно признана. Так что есть основания утверждать, что аббаты и епископы были в состоянии демонстрировать авторитет (auctoritas), власть (potestas) и способность к управлению (imperium), а анализ их деятельности в разной степени отражает эти взаимосвязанные, хотя и аморфные концепции[772]. По всей видимости, это особенно верно применительно к средневековым Кастилии и Леону, учитывая, что королевства постоянно расширялись на юг, что позволило Бернарду Рейли однажды назвать духовенство этого региона «людьми, обладавшими в обществе почти неоценимой важностью»[773].

На Пиренейском полуострове XIII в. мало было людей, столь значительных, как Альфонсо Х, король Кастилии и Леона, – его можно сопоставить разве что с его арагонским кузеном[774]. В силу волнений, связанных с его правлением, и экспансионистского наследия отца и предшественника политические последствия царствования Альфонсо Х оставили глубочайший след в письменных источниках. На макроуровне литературные источники, созданные в тот период, превратили Альфонсо одновременно в невероятно осязаемую и неуловимую фигуру: несколько из этих источников он написал сам, большую часть повелел написать, и о его вмешательстве можно судить только там, где есть четкие на то указания[775]. В этой статье я хочу сосредоточиться не на поиске способов проследить вмешательство авторов-клириков в корпус текстов Альфонсо, а на впечатлении, которое создают эти тексты. Проще говоря, как представлены клирики разного статуса в материалах этого корпуса и что эта репрезентация говорит об их роли и влиянии на Альфонсо и его многочисленные скриптории?

Однако прежде чем начать, стоит определить ряд терминов, которые нам понадобятся. Я собираюсь рассмотреть «Кантиги о Святой Марии», «Историю Испании» и несколько положений «Семи Партид». Следует отметить, что это не единственные источники, созданные при дворе Альфонсо Х, и совсем не обязательно самые влиятельные или важные. Изучение грамот показывает, что их исполняли как поэзию, литургию или песнопение; они представляли собой локализующие документы, которые получатели берегли как зеницу ока[776]. В результате то, что мы можем восстановить путем внимательного чтения этих основных источников – и здесь я имею в виду элементы, касающиеся всего королевства, а не местные или региональные – позволяет много узнать о том, как видели епископов и аббатов люди, ближе всех находившиеся к письменному столу Альфонсо. Исследование корпуса Альфонсо в поисках следов клириков и высшего духовенства дает основания для выводов о том, что думали приближенные короля о клириках, с которыми они сталкивались, и что клирики из этого круга думали о таких же, как они.

«Семь Партид»

К XIII в. право уже отошло от традиций обычая и племени, характерных для имперских проектов латинского христианского мира IX в., и становилось все более специализированным.