Согласно "Полным сведениям об эпохе Тхай-пхин" и другим источникам в начале тханской эпохи Чжан Го-лао был чрезвычайно популярным в народе. И хотя его неоднократно приглашали на аудиенцию к императорам Тхай-цзуну и Гао-цзуну, он не являлся во дворец, заявляя: "Если ты хочешь видеть мудреца, но идешь не его путем, это равносильно тому, что ты зовешь мудреца, но закрываешь перед ним дверь". Он постоянно жил затворником в горах Чжун-тхяо шань и, несмотря на регулярные приглашения на службу при императорском дворе, гордился своей святостью, независимостью и не соглашался прерывать отшельничество. Он считал, что прав был отец Правильный, который при первом повышении по службе пригибался, при втором — горбился, при третьем — клонился до земли и уползал вдоль стены. А ведь есть и такие мужи: при первом становятся надменными, при втором красуются на колеснице, при третьем начинают звать всех старших по имени.

В очередной раз его пригласила на службу императрица У Цзэ-тхень. Чжан Го-лао покинул горы, но на полпути то ли умер, то ли притворился мертвым, чтобы его оставили в покое.

А во время правления императора Тхан Сюань-цзуна умерший несколько десятков лет назад Чжан вновь объявился. Новый император тоже предложил ему должность. Чжан был напуган докучливым вниманием венценосцев и сбежал от посланника Пхэй У, которому было велено привезти святого на аудиенцию.

Вновь за ним послали человека, но Чжан спрятался в храме. Император же просто умирал от любопытства: что же такого удивительного в этом негоднике-старце? Поэтому не рассердился, а предпринял еще одну попытку встретиться с ним. На этот раз — успешно. Увидев, что у Чжан Го-лао седые реденькие волосы, а зубы уже выпали, что видом своим он напоминает дряхлого, немощного старца, император усомнился в том, что перед ним святой, и задал вопрос:

— Вы познали Дао-путь, уважаемый святой, почему же у вас такой дряхлый вид?

Чжан Го-лао ответил:

— Когда я жил во времена правления императора Яо (один из первых императоров в мифо-истории Китая), мои зубы выпали, а волосы поредели, прежде чем я овладел Дао-путем, — настолько это сложно. Но поскольку Его Величество Яо был все же недоволен мной, я сам вырвал оставшиеся зубы и волосы.

Говоря это, он пучками вырывал реденькие волосы и выбивал последние зубы. И пока император Тхан Сюань-цзун, застыв в изумлении, не знал, что предпринять, Чжан прямо у него на глазах превратился в молодого человека с волосами черными, как вороново крыло, с полным ртом белоснежных зубов. Он стал выглядеть так, как будто до этого он только притворялся дряхлым старцем. В новом обличье он принялся пить вино, а чтобы не было скучно, превратил храмовый колокольчик в своего ученика-послушника, который присоединился к пиршеству.

Утверждают, что в тот момент император действительно поверил Чжану и решил отдать за него свою дочь — принцессу Юй Чжэнь (Истинная жемчужина). Кроме того, он произнес такие слова:

— Чжан Го-лао из Хэн-чжоу странствует повсюду. Все к нему относятся с почтением. Душа его способна путешествовать даже в потустороннем мире, а сам он давно ведет жизнь простолюдина. Посему приказываю ему жить отныне в Цюэ (название зданий, которые находятся по обе стороны от входа в императорский дворец). Никто не знает, — продолжал император, — сколько он прожил "ветвей" и "стволов". (По 12-ти "земным ветвям" и 10-ти "небесным стволам" 60-летнего цикла древние китайцы определяли год, месяц, день, время; 12-ти "домам" соответствовали 12 животных). Сам себя он называет императором Си, стремится познать суть Дао-пути, полностью овладел постулатами учения. Мало мужей, которые, подобно ему, познали, что такое цзя-цзы (цзя возглавляет 10 "стволов", цзы возглавляет 12 "ветвей"). Отныне он будет ответственным за церемонии во дворце, поэтому милостиво повелеваю назначить ему жалованье серебром и отныне жалую ему имя — господин Тхун Юань (Главный знаток).

Таким образом, Чжан Го-лао полностью получил признание государственных чиновников. Но даже после этого он в дипломатичных выражениях отказался от всех почестей. Он вовсе не желал становиться зятем императора, а всей душой стремился стать небожителем. Ведь небо и земля одинаково вскармливают всех. Поднявшихся высоко нельзя считать лучшими, живущих внизу нельзя считать худшими. Поэтому, сев задом наперед на ослика, он вновь исчез.

Странствуя по свету, он распевал песни, содержащие изложение учения и сущности бытия, так называемые дао-цины, аккомпанируя себе на рыбьем барабанчике, призывая людей к добру, направляя их на праведный путь. И некоторые стали ему подражать и тоже петь дао-цины.

Прошло время, и Тхан Сюань-цзун вновь захотел увидеть удивительного старца. Узнав об этом, Чжан быстро умер, и ученик похоронил его, но гроб через некоторое время оказался пуст, потому что тело Чжана давно освободилось и сбежало.

Рассказывают и такую историю. Однажды Чжан Го-лао все же пришел во дворец. Тхан Сюань-цзун отнесся к нему с большим почтением, ибо какой бы вопрос ни задал император, Чжан мог ответить на все. А в то время при дворе жил даос по имени Е Цин-нэн, и император спросил у него:

— Что за человек Чжан?

Даос ответил:

— Я знаю, кто он, но не осмеливаюсь сказать, так как стоит мне раскрыть эту тайну, как я умру. Ваше Величество, если вы уговорите Чжана спасти меня, я поведаю Вам о нем.

Император дал согласие, и даос сказал:

— Чжан Го-лао — оборотень, в самом начале сотворения мира он был создан в виде белой летучей мыши…

Не успел он это вымолвить, как из его семи отверстий (глаза, уши, ноздри и рот) хлынула кровь, и он упал замертво. Император стал умолять Чжана спасти даоса, но Чжан возразил:

— Полный чайник молчит, а наполовину пустой — шумит. Этот несмышленый юнец слишком болтлив; если не наказать его, он нарушит связи между многими явлениями в мире.

Император вновь стал уговаривать, и Чжан уступил: брызнув изо рта водой на лицо даоса, оживил его, а затем сказал:

— Запомни! Речь не нуждается в словах. Бывает, что человек говорит всю жизнь, а ничего не скажет.