— На целый год!

Больше мы не вели нашу дружескую перепалку, а уплетали огромную пиццу за обе щеки. Не знаю, сколько кусочков я съела, потому что Аарон умело заговаривал мне зубы всё время. Его психологические трюки невозможно уловить.

Спустя час я откинулась на спинку диванчика, поглаживая свой набитый до отвала живот. Он был довольным. А ещё был довольным взгляд Аарона.

— Ты наелась или добавки? — издевается он, и я вскидываю руки и быстро одеваюсь. Его смех отдаётся эхом у меня в голове. Аарон достал купюры из кармана, оставляя их на столе. А я почему-то почувствовала себя настолько неловко, что хотелось сбежать…

— Давай счёт пополам? — предложила я.

Его напористого, сердитого взгляда было достаточно, чтобы просто встать и идти на выход. Конечно, он не позволит платить за себя. Я всегда ценила это качество в мужчинах — уметь расплачиваться за женщину. Но никогда не думала, что испытаю его. А когда дело всё же пришло, мне стало неудобно. Как будто я содержанка, блин.

На улице похолодало за тот несчастный час, что мы пробыли в пиццерии. Холодный ветер усиливался и сносил на своём пути листья, лежащие на асфальте, и срывал их с веток. Я чувствовала руку Аарона на своей спине, когда шла к машине. Он подталкивал меня или просто ему нравилось прикасаться ко мне даже через несколько слоёв одежды — я не понимала. Но понимала, что мне это нравится.

В машине Аарон включил печку, когда заметил мой красный нос и щёки. А я стала звонить Лили, которая должна была уже быть где-то здесь. Предложение подвезти у меня вызывало и неловкость, и радость. Я, конечно, хотела побыть с ним подольше. Но не хотела, чтобы он вёз нас с тётей в гинекологическую клинику. В последние полгода мой цикл был очень нерегулярным. И Лили сказала, что лучше пройти консультацию у врача, пусть пропишет мне какие-то лекарства для восстановления цикла.

Мы просидели в машине ещё несколько минут, а потом подошла тётя. Аарон поздоровался с ней, а Лили сияла и хитро таращилась на меня. Я уже знаю, о чём она будет меня спрашивать.

— Спасибо, мой хороший, без тебя бы мы добирались долго, — сказала тётя, на что Аарон улыбнулся и кивнул. Мой хороший. Наверняка он ликовал.

Дорога была недлинной и тихой. Мы могли перекинуться какими-то фразами, а потом замолкали. После того, как Аарон припарковался у клиники, он вышел из машины, чтобы попрощаться со мной. Его куртка отдавала мне тепло, когда Аарон обнял меня. Наклонившись так, чтобы его губы были возле моего уха, он прошептал напутствие:

— Не знаю, какие у тебя проблемы, но желаю, чтобы всё было хорошо. Расскажешь, если захочешь. Ты знаешь, я всегда рядом, если тебе нужна поддержка друга.

♡⁠♡⁠♡

Десять часов вечера. Я только вернулся домой. В пустую квартиру, где не было ни единого шороха. Софи до сих пор была с отцом, я ей звонил, но она не брала трубку — обиделась. Я обязательно заглажу перед сестрой вину. Я отнюдь не жалею, что вмазал ему. Не жалею, что высказался за многие месяцы. Единственное, из-за чего меня грызла вина, — мне было жаль Софи, которая смотрела на это. Мне бы хотелось, чтобы она не видела моей жестокости, моего гнева. И хочу надеяться, что она не начнёт бояться меня после этого случая.

Снимая куртку и кроссовки, я прохожу в свою комнату и падаю на заправленную кровать, даже не включив свет. Хочу уснуть прямо сейчас, потому что сил в моём организме не хватало ни на что — даже чтобы принять душ.

В ушах стоял звон, голова раскалывалась так, словно по ней наносили удары на протяжении нескольких часов. А ещё мои ноги хватала судорога. Я сильно устал. Но вспомнив о Лауре, от желания спать больше не было следа. Я схватил телефон, который раннее кинул на подушку, и написал ей пару сообщений, в которых лишь узнал, как всё прошло и всё ли у неё в порядке?

Ответ пришел через несколько минут, но к тому времени я уже спал. Просто не смог дождаться её ответа и уснул. Усталость всё же победила.

В комнате было темно и лишь свет фонарей пробирался в комнату через открытые шторы. Глаза распахнулись сами, меня не отвлекали какие-то факторы ото сна, я проснулся самостоятельно. На часах было одиннадцать — я поспал всего-то какой-то час. Наверное, мой организм уже окончательно привыкнул к подобному режиму.

В груди стояло какое-то странное чувство… скорее, плохое предчувствие. Желудок стянул узел, а беспокойство накатывало с удвоенной скоростью. Я не понимал, что это такое. Возможно, я заболел, и у меня лихорадка?

Я посмотрел снова в телефон и открыл диалог с Лаурой. Прочитал её сообщения.

Лаура: Всё прошло норм.

Коротко, не так, как она обычно пишет — расписывает так, словно пишет историю. Значит, что-то случилось. Я не сомневался в этом ни на секунду. Я научился распознавать каждую эмоцию Лауры через текст. Например, когда она ставит скобки в конце предложений — это означает, что у неё хорошее настроение. Когда без них — нейтральное. А когда она присылает короткие ответы, вот как сейчас, и не спрашивает ничего у меня — у неё что-то случилось.

Я уже собирался открыть клавиатуру, чтобы напечатать вопрос, как вдруг меня отвлекло уведомление. Сверху показалось сообщение от какого-то неизвестного. Я открыл его. Теперь то предчувствие внутри меня билось о рёбра, отскакивало в сердце и опускалось на низ, начиная всё по новой.

Неизвестный: Думаешь, твоя подружка невинна? Думаешь, что ты знаешь её? Знаешь, от кого защищаешь? Защищай её лучше не от меня, а от самой себя.

Я не понимал — смотрел в текст, перечитывал по несколько раз, но суть не могла остановиться в моей голове. Пальцы висели над клавиатурой, пока я думал, что ответить. Спросить, кто это? Что он или она несёт?

Я: Кто ты и о чём ты?

Неизвестный печатает…

Неизвестный: Ты не знаешь её. Ты даже не представляешь, во что ты вляпался. Лучше бы ты не лез во всё это, и я бы остался с ней. Она бы вернулась ко мне, если бы не ты.

Сонный я плохо соображал. Пришлось встать с кровати, включить свет и пройти на кухню. Налить воды. И лишь осушив стакан, ко мне пришла возможность соображать. И тогда я понял. Вернувшись в комнату и