— Завтра к нему придешь, он еще что-нибудь тебе расскажет, — зевнул, сказал Санек.

— Ты не знаешь, какое еще оружие есть против этих душ?

— Скорее всего, воля мага. Посмотришь в глаза призраку, а он возьми да и исчезни!

— А откуда вообще эта Изнанка появилась?

— Ты меня поражаешь, Вик! Такой ерунды и не знаешь! Это же как чистилище. Там застревают души, чьи дела в мире живых не окончены.

— Получается, если выполнить это самое дело, то они получат свободу?

— Скорее всего. Но об этом никто не писал, исследования не проводил. Просто, так говорят. Известно же, если человека убили, то на месте его смерти появляется его неприкаянный дух, который будет искать отмщения.

— А если они появляются над живыми? — я вдруг вспомнил темные вихри над Михалычем.

— Такое только ведуны могут знать. Но я слышал, это признак скорой кончины, — он перевернулся и скосил на меня глаза. — А ты что и это уже видел?

— Не уверен, это вполне могла быть обыкновенная тень.

— Зря ты так. Когда появляется магия, мир становится совсем иным. Ты видишь больше, чувства обостряются. Как очки надеть.

— А до того, как я сюда приехал, случались у вас тут странные смерти?

— Странные нет, но умирают люди постоянно. От старости, от болезней, а могут и поскользнуться зимой и головой о камень. И все, нет человека.

— А где головой о камень-то?

— Ты не знаешь этой истории? А, ты тогда еще к нам не переехал, — кивнул Санек. — Это было лет пять назад. Одна женщина несла на рынок два ведра с картошкой на продажу. И возле таблички с названием деревни сапоги разъехались и все. Умерла в считанные мгновения. Ее даже не сразу нашли. Снегопад пошел, ее припорошило. Только красный платок видно было. Об этом случае полгода говорили. А Василий Петрович тогда сразу все дороги песком засыпал.

Так значит мне не привиделись те тени? И это был призрак той самой женщины?

Внутри все заледенело от этих мыслей. А Михалыч? Неужели он скоро?..

— Ты чего притих? Заснул, что ли?

— Нет, Санек, думаю.

— О чем?

— О том, как теперь жить, зная это все?

— Ничего, справишься. Ты же не ноешь по углам о своей печальной участи, а вон, устроился. Каждый второй к тебе на поклон ходит. Уважают, — сонно сказал он. — А если у тебя и магия появилась, то всех за пояс заткнешь, помяни мое слово.

Он снова завозился под одеялом, устраиваясь поудобнее. А потом приоткрыл один глаз, глянул на меня и серьезно сказал:

— Я кое-что важное вспомнил. Про призраков.

— Что?

— Что их ни в коем случае нельзя трогать руками. Мол, их беды перейдут на тебя.

Я во все глаза уставился на него. Ведь на Изнанке я развеял духов, ударив по ним одними ладонями.

Глава 3

Уже под самое утро, когда петухи толком еще и не проснулись, я неожиданно открыл глаза. Нутро противно скручивалось, покалывало кончики пальцев, и душа как будто бы была не на месте. Дурное предчувствие не давало уснуть, и тянуло меня на улицу.

Я не стал будить Санька, быстро оделся и вышел из комнаты. Что-то гнало меня в сторону дома Михалыча.

«Неужели он?..» — дальше думать мне было страшно.

Последние три двора я пробежал на полном ходу. И когда увидел разом постаревшую бабку Анфису, сразу все понял.

— Витя, что ты тут делаешь? — смотря мимо меня, спросила она. — Не до тебя сейчас.

— Он умер, да? — вместо ответа спросил я.

Бабка кивнула, и по щекам ее потекли слезы.

— Это я виновата. Зря просила сделать мне ту шкатулку, — она тяжело присела на ступеньку. — Много сил потратил. Вот и вышел весь.

Я опустился рядом и не знал, что ей сказать, а потом крепко сжал ее холодные пальцы.

— Он не умер, а ушел. В другой мир. Там тепло и нет радикулита, а еще много-много дерева, из которого он будет делать свистульки для детей, — ворох слов сыпался из меня, как из котомки.

Бабка Анфиса удивлённо на меня посмотрела, словно увидела впервые.

— А ты что здесь делаешь? Неужто почуял?

Ее зрачки вдруг расширились, заполнив чернотой всю радужку, и я смог разглядеть в них свое отражение.

— Вижу! — замогильным голосом произнесла она. — Вижу на тебе печать смерти! Теперь жить тебе на два мира. Одним глазом здесь, другим там. Говорить с ними. Исполнять их желания. Нести бремя.

— Что за чушь ты несёшь⁈ — опешил я.

От звука моего голоса бабка Анфиса вздрогнула, и ее взгляд стал прежним.

— Святые духи! Витюша! Да как же это так⁈ Вот уж не думала, что придется мне увидеть такое…

— Да скажи ты толком! — когда она начинала так меня называть, то это значило, что все плохо. — Что ты такое увидела⁈

— Дар твой проклятый, — шепотом проговорила она. — Смертью пахнет. Беда, всегда говорят, не приходит одна. Вот сначала Серёженька, а теперь и ты.

— Да что ты меня хоронишь раньше времени, старая⁈ Расскажи толком, что за дар такой⁈

Бабка Анфиса ответила не сразу, а все смотрела на светлеющее небо. Из глаз ее уже не текли слезы, но морщинистое лицо было печально.

— Есть такие маги, которые умеют заглядывать на ту сторону. На Изнанку мира. Там, говорят, мучаются души. Им уже не попасть в мир живых, а незавершённые дела не дают отправиться дальше…

Что-то такое мне и Санёк говорил.

— … маг может помочь душам выполнить желаемое, но тем самым он только сильнее привяжет себя к Изнанке, — она с грустью посмотрела на меня. — Смерть теперь ходит с тобой рядом.

— А этим душам верить можно?

— Врать они не могут, а вот не договаривать вполне. Витюша, неужели ты уже⁈

Она отстранилась от меня, поднялась и внимательно на меня посмотрела.

— Зайди. Глянь, — бабка махнула в сторону двери дома Михалыча.

Кивнув, я поднялся и переступил порог знакомого дома. Все вещи покойного были аккуратно разложены. Деревянные заготовки, посуда, да детские свистульки лежали