— Сколько бы их у тебя ни было — мой тебе совет: не растрачивай их попусту. Может одной самой нужной и не хватить.

— Это точно, вашество, — усмехнулся водитель, сворачивая к мостовой. — Вот мы и приехали.

— Странное местечко, — заметил я, осматривая здание ресторана.

Оно располагалось в старой части города. Аренда здесь стоила дорого, а значит, и заведение должно было соответствовать. Однако вывеска на сером доме в три этажа оказалась корявым куском дерева, покрытым когда-то краской, которая теперь поблекла и облупилась. Но у крыльца стоял швейцар с пышными усами, облаченный в расшитый красными узорами кафтан. При моем появлении он вытянулся в струну.

— Добрейшего денечка, мастер Чехов. Вас уже ждут.

— А ты знаешь, кто перед тобой? — удивился я, покосившись на свой пиджак, чтобы удостовериться, что на нем нет герба семьи.

— Стыдно не знать, Павел Филиппович! — ответил мужчина и многозначительно покосился на машину. Фома припарковал ее на небольшой стоянке, убедившись, что рядом нет знака платной парковки.

Я вынул из кармана мелкую купюру и подал ее слуге. Тот ловко сунул ее за воротник и тотчас открыл передо мной скрипучую дверь.

Внутри меня ожидал темный холл, наполненный густой тишиной. Тут пахло свежевымытым полом. Я невольно напрягся, вспомнив, что именно такой аромат встречал на только что очищенной от крови площадке для тренировки одаренных.

Из угла выскользнула миловидная девушка в закрытом платье и странном чепце на голове, скрывающем ее волосы.

— Здравы будьте, — она поклонилась мне, изобразив улыбку. — Позвольте вас проводить, Павел Филиппович!

На этот раз я решил не спрашивать, откуда она знает мое имя. Вместо этого предпочел ответить коротким кивком и направиться следом за распорядительницей.

Заведение было пустым. На круглых столах стояли перевернутые стулья, у противоположной от входа стены нашлось пианино, за которым сидел высокий старик — он легко касался клавиш пальцами, извлекая из инструмента приятную мелодию.

Я подошел ближе и сел рядом в предложенное кресло, расположенное у инструмента. Передо мной тут же оказался чайник и чашка с ароматным отваром.

— Желаете отведать наших пирогов? — уточнила девушка.

И прежде чем я успел отказаться, музыкант бросил через плечо:

— Не вздумайте сказать, что не голодны. Тут подают лучшие пироги во всей Империи. Это я вам говорю, как ценитель вкусной еды. И не смотрите, что тут скромная обстановка. Сам Станислав Викторович почитает за честь отведать местных пирогов от Полины.

Я уже иначе взглянул на заведение, отметив то, чего ранее не заметил. По периметру комнаты были разложены тяжелые цепи — довольно внушительные блокираторы силы. Только сейчас я догадался проверить, отзываются ли мои тотемы. Они ощущались, но лишь как что-то зыбкое и далекое.

— Здесь не работают таланты аристократов, — пояснил пианист, убирая пальцы от клавиш.

Он опустил крышку пианино и провел по деревянной поверхности ладонями. А затем обернулся. И я узнал в мужчине главу кустодиев.

— Не знал, что вы музицируете, — произнёс я.

— Бросьте, Павел Филиппович, я всего лишь любитель, — отмахнулся Морозов. — Покойная матушка когда-то отметила, что у меня хороший слух, вот и научила основам. На большее меня, увы, не хватило. Мне было скучно сидеть в классной комнате и изучать нотную грамоту. Я развлекался тем, что мог подобрать мелодию на слух.

— У вас хорошо выходит, — отметил я.

— Вы мне льстите, — улыбнулся Морозов.

И я развел руки в стороны:

— Вам все льстят! Неужели вы еще не привыкли к этому?

— Меня боятся. И потому пытаются мне понравиться. Но вам подобное чуждо. Странное ощущение, если уж откровенно. Я привык к тому, что при мне обычно начинают говорить тише.

— Желаете, чтобы я так делал? — улыбнулся я.

— Нет, — фыркнул кустодий и поднялся со стула. Обошел стул и занять кресло напротив моего. — Если у вас появится повод меня бояться, Павел Филиппович, то это будет означать, что наши с вами дела плохи. Я бы предпочел до такого не доводить.

— Пусть так и будет, — согласился я.

Распорядительница оказалась рядом с нами. Она поставила в центр стола тяжелую доску, на которой лежали крупные ломти пирога, а затем наполнила для Морозова чашку густым настоем.

— Спасибо, дорогая, — уважительно кивнул ей старик. — Проследи, чтобы нам не мешали.

— Конечно…

Девушка поклонилась и ушла. Я проводил ее взглядом и не понял, в какой момент фигура словно растаяла в темноте дальнего угла.

— В таких местах принято проводить переговоры, — поделился Морозов. — Иногда нужно, чтобы никто не смог подслушать важную беседу. Или не напал на важных людей.

— И кто же помешает злодеям? — я посмотрел в сторону, где скрылась Полина.

— Вы все правильно поняли, Полина не просто управляет этим местом. Она хозяйка этого заведения, и без ее ведома здесь с вами не случиться никакой беды. Таких, как она, называют нечистью. Не очень красивое слово, но оно емкое. Означает оно тех, кого люди обычно боятся и обходят стороной. Человеки боятся того, с чем не могут совладать. Опасаются тех, кого не могут убить…

— А Полина — бессмертная? — спросил я, надеясь, что мой голос не дрогнул.

— Ее сложно убить, но возможно. Вот только глупые люди не понимают, что нечисть — неотъемлемая часть мира. Высшие существа хранят в себе магию. И когда нечисть покидает мир, то из него уходит сила.

— Такое возможно? — насторожился я.

— Представьте себе мир, в котором люди не обладают талантами, не способны управлять стихиями. Вокруг живут обычные люди, для которых огневик — это существо из сказки.

Я удивленно поднял бровь:

— Неужели есть такие миры? И в них живут