— женщина с характером, — поправил меня наставник. — Этого у нее не отнять. И вы переняли у нее сильные качества натуры. Если однажды вы решитесь заняться политикой, то знайте, что мой голос будет принадлежать вам.

— Буду иметь в виду, — я коротко кивнул.

Руслан Константинович пожал мою ладонь, прощаясь, а потом направился к машине. Я же глубоко вздохнул и улыбнулся. Это дело было разрешено.

В кармане зазвонил телефон. Я вынул аппарат, взглянул на экран, на котором высвечивался номер Морозова и принял вызов.

— Добрый день, мастер Чехов, — послышался в динамике голос кустодия. — Поздравляю вас с возвращением к защите прав.

— Спасибо, — ответил я. — Не удивлен, что вы уже осведомлены о решении комиссии.

— Такая у меня работа, Павел Филиппович, — произнес Морозов. — Знать все, что происходит в Империи. И теперь, когда вопрос разрешился и у вас появилось свободное время… не могли бы вы уделить минуту и встретиться со стариком?

— Не такой уж вы старик, — поспешно возразил я. — Когда?

— Давайте через час в ресторане «Северный путь».

— Хорошо, — согласился я.

Морозов завершил вызов. Я убрал телефон в карман и хотел было спуститься к машине, как за спиной послышался голос Васильева:

— Поздравляю, Павел Филиппович.

Я обернулся. Дамир Васильевич стоял у дверей и с улыбкой смотрел на меня.

— Признаться, с самого начала я был на вашей стороне и верил в победу, — продолжил он.

— Спасибо, — ответил я.

— Готовы к первому дежурству? — лукаво уточнил Васильев.

— Даже немного соскучился по ним, — честно ответил я.

— Тогда завтра курьер привезет вам скопившиеся дела.

— И много их накопилось? — уточнил я.

— Вы даже не представляете, — ответил Васильев. — Нашлось немало тех, кто пожелал попасть на прием именно к вам. И они готовы были ждать.

— Тогда завтра двери моего офиса будут открыты для всех, кто нуждается в помощи, — произнёс я и взглянул на часы. Васильев понял намек, воровато осмотрелся и, понизив голос, произнёс:

— Можно побеседовать с вами наедине? Это важно, Павел Филиппович.

Глава адвокатской палаты кивнул в сторону моей машины. Выглядел Васильев при этом очень взволнованным. Словно бы он боялся этого разговора. И я кивнул:

— Охотно. Идемте.

Мы спустились с крыльца, подошли к авто. Я занял место на заднем диванчике, Дамир Васильевич сел рядом. Фома хотел было уточнить, как прошло заседание, но осекся. И сообщил:

— Пойду водички куплю, а то что-то жарко сегодня…

Он быстро вышел из машины.

— Хороший человек, — оценил поступок Фомы Васильев. — Понимает вас с полуслова. Такие помощники — редкость в наше время.

— Согласен, — ответил я. — Так, о чем вы хотели поговорить, мастер Васильев?

Глава адвокатской палаты замялся, словно решаясь, а затем произнёс:

— Хотел предупредить вас о Свиридове… Уж не знаю, что заставило Елену Анатольевну изменить показания, но вам очень повезло. Я уверен, что девушка должна была вас утопить. Поэтому Муравьева и переспросила, уверена ли Елена Анатольевна в своих словах.

— Интересно, — протянул я. — А мастер Свиридов отчаянный человек, раз не внял голосу разума.

Я имел в виду свои личные разговоры с судьей, но Васильев понял мои слова по-своему:

— Вы правы, он действует отчаянно. У мастера Свиридова сейчас настали очень тяжелые времена, поэтому он идет ва-банк, невзирая на то, что ваша семья сейчас занимает многие ключевые посты.

Я задумчиво потер подбородок и уточнил:

— Муравьева должна была отстранить меня от практики?

Глава адвокатской палаты едва заметно кивнул и поспешно произнёс:

— Но я вам этого не говорил!

— Спасибо за эту беседу, Дамир Васильевич, — поблагодарил я. Боковым зрением заметил, что Фома не спеша возвращается к машине и продолжил: — А теперь прошу меня простить, у меня еще назначена очень важная встреча…

— Всего доброго, мастер Чехов, — произнёс Дамир Васильевич и вышел из салона. И почти столкнулся с Еленой Анатольевной, которая как раз подошла к машине. Заметив Васильева, девушка улыбнулась, перебросилась с ним парой слов и села в авто. Васильев же направился к своему автомобилю, то и дело украдкой оборачиваясь и косясь в нашу сторону.

Свиридова же закрыла дверь и обратилась ко мне:

— Я сделала все, как вы просили, Павел Филиппович.

— Спасибо, — ответил я.

— Но хочу напомнить: когда несколько дней назад вы приехали ко мне домой и попросили об этой услуге, я сказала, что моя карьера будет похоронена. Потому что отец раздавит меня. И вы ответили…

— Что помогу вам попасть на новую работу, которая не будет зависеть от вашего отца, — спокойно закончил я ее фразу. — Я не просто успокаивал вас, я дал слово дворянина. И исполню свое обещание, можете не переживать…

Несколько дней назад, незадолго до заседания комиссии, Елена Анатольевна позвонила мне и попросила о беседе. Местом встречи она назвала квартиру, где сейчас жила. Это было не в том элитном жилом комплексе, куда мы с Фомой привезли девушку из дома Зимина, и когда мы приехали, я с удивлением отметил, что жилье расположено не в самом престижном районе, да и дом выглядел не особо презентабельно. Не было здесь ни охраны, ни консьержа…

Не успел я нажать на звонок, как дверь открылась, и на пороге появилась Свиридова, словно сидела у порога и ждала, когда я приеду. И я отметил, что выглядит она еще хуже, чем когда я видел ее в конюшне Зимина. Бледное лицо похудело, осунулось, под глазами залегли черные круги. Девушка нервно теребила край манжеты блузки.

— Подходите, — произнесла Свиридова и посторонилась, пропуская меня внутрь.

— Спасибо, — ответил я, проходя в помещение.