Фома повернулся ко мне.

— Шутите, вашество? — уточнил он.

— Шучу, шучу… — улыбнулся я.

Питерский покачал головой:

— Боюсь я вас оставлять, вашество. Кто будет следить за покупкой продуктов?

— Так теперь у нас есть Людмила Федоровна, — напомнил я.

— Так-то оно так… — протянул парень. — Однако ж, все же переживаю я. Мне ж придется много учиться. Манерам всяким, законам, правилам…

— Так ты об этом? — я усмехнулся. — Ты любишь учиться. За это время у тебя речь поменялась. Сейчас тебя сложно отличить от городского жителя.

— Думаете? — удивился Питерский.

— Уверен. А за меня не беспокойся. Вместе выберем помощника. Я не стану брать того, кого ты не одобришь.

— Спасибо за доверие, вашество, — расцвел Фома. — Я подберу кого-нибудь путевого. Да и Евсеева обучу некоторым своим обязанностям, чтобы зря хлеб не ел.

— А он ест? — уточнил я.

— Хитрый он, наш Евсеев. Намастырился угольки продавать, как будто из камина хозяйского.

— Так у нас нет камина, — удивился я.

— Умные люди заметили, что у нас из трубы дым не идет. Но Евсеев заявил, что этот уголь из призрачного огня. И помогает отпугивать духов.

— И много просит за кусочек? — осведомился я.

— Немного. Десять копеек. Но на эти деньги он купил краску для ворот и разбил клумбу у своего флигеля. Говорит, что от дураков не убудет, а нам польза.

— И какая же польза кроме денег?

— Не вздумайте сказать такого при Яблоковой. Ее удар хватить может. А Евсеев уверяет, что если с помощью этих угольков люди научатся не бояться призраков, то и некроманта будут принимать с большей приязнью.

— Так зачем он тогда пугает прохожих, прикидываясь призраком? — не понял я.

— Чтобы они уважать вас не переставали. К тому ж эти представления отпугивают от нас возможных воришек.

— Тут не поспоришь, — протянул я.

— То есть, у нашего Евсеева много дел. Пряник опять же, и Литр…

— Серьезное хозяйство, — согласился я. — Но мне кажется, что все будет нормально.

— Ваши слова бы да Искупителю в уши, — вздохнул парень.

Он замолчал, глядя на дорогу. Я же откинулся на спинку кресла и задумался. Интересно, почему Морозов решил так ускорить процесс создания этого особого отделения? Вряд ли Александр Васильевич так быстро заскучал на пенсии. Хотя я не исключал этот вариант полностью, глава кустодиев был очень энергичным человеком. Но должна быть еще она причина.

Вспомнился разговор в Яблоневом саду, когда Александр обмолвился, что в Императорском дворце безобразничают призраки. Скорее всего, это и будет первым делом нового секретного отдела. Это объясняло, почему Морозов так торопится. Все же интересы императора для него много значат.

— Прибыли, вашество…

Голос Фомы вырвал меня из раздумий. Машина уже стояла у крыльца особняка.

— Спасибо.

Я вышел из салона и потянулся. Рядом появился Ярослав.

— Как у нас дела? — спросил я.

— Хорошо. Тут нашему дворнику бутылку предложили за кусочек угля.

Я напрягся и тихо уточнил:

— И что Евсеев?

— Лопату схватил и как погнал того посетителя. Я едва успел спину бедолаге прикрыть. А не то бы Евсеев ему ее сломал. Я и половины тех слов не знал, какими наш дворник гостя наградил.

— Ладно раз так, — с облегчением выдал я.

— Но потом наш дворник пошел к себе и жаловался котам, что и так большую часть жизни потратил на этот яд. Я все это время рядом с ним был, мастер. Боялся, чтобы он с собой чего дурного не сделал.

— Думаешь, он может с собой что-нибудь сотворить? — насторожился я.

— Вы лекарю своему скажите, пусть заглянет к мужику, когда время будет. На всякий случай. Потому как надо понимать — если человек не жалуется и не плачет, то это вовсе не значит, что ему не больно.

— Спасибо за службу, — я щелкнул пальцами и призвал тотем, чтобы подкормить Ярослава.

Тот получил привычную дозу силы и коротко поклонился.

— Спасибо, мастер некромант. Пойду я.

— Следи за всем, — приказал я и направился к крыльцу.

Голос соседки я услышал до того, как ее увидел.

— Сейчас опять кричать начнет, что он дома… — пробормотала Яблокова, открывая дверь. — Вижу я, что ты дома…

— Я вас слышу, — с мягкой улыбкой сообщил я женщине.

Она на мгновенье замерла, а потом закатила глаза и выдохнула:

— Когда я уже привыкну ко всему этому?

— У вас прекрасно получается, любезная Людмила Федоровна.

Каждый раз, когда я произносил новое имя соседки, она напрягалась. За долгие годы, проведенные в посмертии, Яблокова отвыкла прятать эмоции и потому очень открыто демонстрировала каждое свое переживание.

— Ты же врешь, верно? — прищурилась женщина. — И даже не краснеешь. Коварный некромант!

— Я на самом деле считаю, что вы замечательно со всем справляетесь. Мне нравится, как вы подстриглись. Вам идет такая прическа.

Яблокова тотчас провела пальцами по волосам и смущенно улыбнулась.

— Никак не могу привыкнуть, что теперь у меня челка. И что она будет отрастать. И еще я могу менять одежду.

Женщина зажмурилась, словно пыталась совладать с нервным напряжением.

— Все хорошо, — уверенно заявил я, осторожно касаясь ее плеча.

Яблокова сжалась, словно пружина, и воздух в комнате стал теплее. Соседка вынула из кармана платья тонкий браслет и попыталась защелкнуть его на своем запястье. Но у нее тряслись руки, и я взялся помочь. Металл показался буквально ледяным. Мне удалось справиться с