– Я… я только сегодня ее первый раз увидел. Мы с братом приехали из школьного лагеря и тут… тут что-то творится.

Старик быстро взглянул на мальчика и вдруг словно спохватился.

– А ты… – он шумно втянул воздух широкими ноздрями. – Ты то…

– Я норм, – быстро сказал Макс. – Я норм. Там написано, – Макс кивнул на бумажку, которая уже стала впитывать в себя черную плесень: – Папа… отец написал, что у меня какая-то особенная группа крови… и я… в общем, не могу заразиться.

– Особенная? – старик удивленно и с каким-то то ли испугом, то ли благоговением посмотрел на мальчика. – Это какая?

– Нулевая. Вроде бы.

– Не может быть! – вырвалось у старика и теперь уже он – как-то неуклюже, смешно, раскинул длинные руки и повалился навзничь, медленно, как падают в кино подстреленные люди.

Макс ринулся к нему и если бы не подставленные руки, старик неминуемо ударился бы головой о сломанный надвое бордюрный камень с торчащим железным штырем.

Макс уложил старика на землю, под голову сунул снятый с себя худи, потом взял бутылку воды и приложил горлышко к губам старика.

Через пару минут тот открыл глаза. Небесно голубые, яркие глаза пронизывали Макса насквозь, отчего у того по спине и ногам забегали мурашки.

– Я… я так долго искал тебя, – прошептал старик и сжал руку Макса. – В документах было упоминание, что такие люди существуют, но… это была лишь теория, никто не знал, есть ли они на самом деле.

Макс смутился, попытался высвободиться, но старик держал его крепко, видимо боясь упустить.

– Но зачем? – тихо спросил Макс. – Зачем я вам нужен?

Задавая этот вопрос, Макс точно знал, что ответ ему не понравится, но он даже не предполагал, что придётся услышать.

Старик открыл рот, словно выброшенная на берег гигантская рыба, но в этот момент совсем рядом, буквально в пятидесяти метрах раздался оглушительный вой полицейской сирены.

Они взглянули друг на друга и мгновенно поняли, что сейчас будет.

– Бежим, – прошептал старик. – Бежим!

5

Бежать резво, перескакивая через многочисленные рытвины, огибая тут и там торчащие из осыпающегося железобетона штыри, старик не мог.

Максу приходилось постоянно оглядываться и подавать ему руку – и, хотя старик оказался легким как перышко, и затаскивать его на очередную преграду было довольно легко, дышал он так, словно в горле сломался какой-то клапан, и теперь воздух сквозь него сочился с натужным свистом, вынуждая Макса тревожно прислушиваться то к вою сирен позади, то к этому звуку, означающему, что старик, скорее, еще жив.

– Кто их вызвал?! – Макс вскочил на очередной железобетонный блок и подал руку своему попутчику.

Тот криво усмехнулся.

– Ты кого-нибудь встречал по дороге, когда сюда шел? Кого-нибудь видел? Может быть писал кому-то? – Они остановились на небольшом возвышении на полпути к лаборатории. Вокруг росли пышные кусты с каким-то мелкими черными ягодами и старик, недолго думая, сорвал несколько штук, отправив их в рот.

– Это же волчья ягода! – изумился Макс, – вы умрете!

Старик негромко рассмеялся, потом закашлялся.

– Это черная бузина, сынок. Бери, подкрепись.

Макс недоверчиво покосился на блестящие ягодки, но потом все-таки сорвал пару и осторожно попробовал.

– Я встретил… кажется, за мной кто-то следил возле правления. Не знаю точно, кто именно. Кто-то смотрел из-за забора.

Старик кивнул.

– Теперь они с нас не слезут, пока не поймают. Вернее, тебя. Я-то им особо не нужен.

– Меня?

– Ну да. Ты единственный, кто может прекратить всю эту… эпидемию.

– И что со мной будет, когда они… когда они меня поймают?

Старик сплюнул косточки бузины под ноги, губы его окрасились в темно-красный цвет – в лучах заходящего солнца он выглядел как жуткий вампир: кожа да кости, да пара горящих жутковатым пламенем глаз.

Макс поспешил отвести взгляд – ему вдруг стало очень страшно.

Старик прислушался к вою сирен, который то затихал, то вновь нарастал – потом где-то позади они услышали треск ломаемых кустов и голоса.

– Надо отпускать собаку, – услышали они, – так не найдем.

– Потом придется за собакой бегать, – ответил кто-то.

Макс оцепенел и умоляюще посмотрел на старика.

– Ничего хорошего с тобой не сделают. Посадят в подвал, как вашего соседа… это в лучшем случае. – Он взял руку Макса и шепнул: – Идем! Только тихо!

Едва заметной тропинкой они прошли мимо обитого ржавыми листами стали корпуса цеха, юркнули в щель, которую старик тут же закрыл и в полной темноте пошли напрямик – старик чувствовал себя здесь как рыба в воде. Да и вообще, Максу показалось, что после дюжины ягод бузины тот словно обрел второе дыхание.

Они выбрались на другую сторону цеха через такую же щель и тут, уже в сгущающихся сумерках Макс увидел перед собой что-то похожее на прямоугольный резервуар размером с хороший бассейн, наполненный водой.

– Это мое джакузи, – сказал старик шепотом. – Ныряй!

Они поднялись по небольшой лестнице. Старик опустил ноги в воду, а потом соскочил в бассейн полностью – вода оказалась ему по грудь.

– О-ох! Хорошо как!

Макс покачал головой. Ему не хотелось в воду, не хотелось быть мокрым, он принялся снимать кроссовки, но старик поднял руку:

– Целиком. Давай, это собьет собак со следа.

Вдали послышался едва сдерживаемый хрип и лай.

Вода оказалась довольно холодной, но после жаркого дня – чрезвычайно приятной. Макс выдохнул от волны неожиданного холода и, оттолкнувшись ногами от дня, поплыл брассом – с наслаждением загребая под водой широкими круговыми движениями.

Старик на воде оказался куда проворнее, нежели на земле. Он словно обрел второе дыхание – нырнув у одного края бассейна – он исчез и когда Макс начал волноваться и оглядываться, вынырнул у другого края. Лицо его было счастливым, как у ребенка.

– Плыви сюда! – негромко сказал старик, указывая на лестницу.

Лай собак приближался и Макс стал грести энергичнее.

Они выбрались из бассейна, но вопреки ожиданиям Макса, направились не к полуразрушенному корпусу лаборатории.

– Раздевайся, – коротко бросил старик и принялся скидывать с себя лохмотья. Через пару секунд его тощее тело с ужасными шрамами на спине предстало перед Максом.

– Что? Не-ет… я не буду.

– Будешь, – твердо сказал старик и кивнул в сторону цеха. – Сейчас они найдут дыру и рано или поздно будут здесь. Или оставайся тут, а я пошел. Не собираюсь радовать их, сидя в клетке.

Горя от стыда, Макс принялся снимать одежду. Он аккуратно поставил кроссовки, положил возле них джинсы и любимую майку с эмблемой «NASA». Старик же, недолго думая,