Шрифт:
Закладка:
Макс лишь посмеивался над этими слухами, но теперь ему было не до смеха.
А что, если это правда? Что, если какая-нибудь зараза вырвалась на свободу и подчинила себе жителей СНТ, которые даже не успели ничего сделать, в одно мгновение превратившись в покорных зомбаков?
Разве это невозможно? Еще как возможно!
Он добежал до полуобвалившейся стены огромного каркаса здания завода – исполинские стены, окруженные плотной стеной деревьев, заросшие вьющимися растениями всегда приводили его в трепет.
Несмотря на обилие металлолома, местные, да и приезжие тоже как-то неохотно растаскивали завод на запчасти и он вот уже двадцать пять лет постепенно ветшал и разрушался – никем не охраняемый, он до сих пор представлял собой монструозное сооружение из нескольких корпусов, тихих и зловещих.
Макс юркнул внутрь пустого цеха, куда загонялись под погрузку-разгрузку железнодорожные вагоны, вдохнул едкий сладковатый запах отработанного машинного масла, гудрона и керосина, вновь оглянулся и, удостоверившись, что слежки за ним нет, сбавил шаг и пошел к одному из выходов, где в проеме виднелась стена кирпичного склада. Именно там он нашел тот самый кирпич, о котором сказал отец.
Кирпич он нашел довольно быстро – тот стоял на своем месте, правда подогнан был не до конца, видно, что тот, кто его засовывал, действовал в спешке.
Сердце его вновь гулко забилось.
Макс ухватился за край красного кирпича и потянул. Тот зашуршал, вышел из паза.
Пусто. Макс покачал головой. Пусто!
Он запустил руку внутрь, но ничего не обнаружил.
– Черт! – ругнулся он. – Да где же она, папа?!
Чуть не плача, Макс включил фонарик на телефоне и посветил внутрь паза – тот был гораздо глубже, чем он думал – луч света не уткнулся в стену, а растворился в темноте.
Так и есть! Видимо, кирпич с обратной стороны выскочил и он светил внутрь помещения.
Макс поискал глазами вход на склад, увидел заколоченную дверь с зиящей дырой. Немедля, он направился к двери, оценил свои возможности и просунул ногу, потом согнулся, перенес тело, охнул от прорезавшей его боли – поцарапал бок об острые деревянные края дыры, и, стиснув зубы и зажмурив глаза – продрался весь целиком.
Всхлипывая, он понял, что тут совершенно темно – лишь с крыши, где-то с краю склада на левой стороне пробивался свет – видимо там была дыра. Макс включил фонарик и направился к стене с выбитым кирпичом.
Записка валялась на сухом бетоне – а рядом с ней расколовшийся надвое выпавший кирпич.
Он поднял ее дрожащими руками и развернул.
Всегда ровный, почти каллиграфический почерк отца, который он знал бы сразу, здесь походил, что называется на письмо «курицы лапой». Тем не менее, это написал отец, Макс сразу узнал характерные завитушки. Было видно, что отец очень спешил и окончания некоторых слов были едва разборчивыми.
«Дорогой Макс. Если ты читаешь это письмо, значит все оказалось хуже, чем я думал. Я должен был рассказать тебе обо всем раньше, но думал, что ситуацию удасться взять под контроль. Не получилось. Я не хочу тебя пугать, но должен сказать тебе честно – то, что ты видишь и то, что ты думаешь – все так и есть на самом деле. С людьми происходят странные вещи, причиной которых является заброшенный завод, на который мы с тобой ходили. Тридцать лет назад дядя Мартын был руководителем одной из лабораторий этого завода. Они проводили генные эксперименты для оборонки. Потом завод был закрыт, а последствии, ввиду отсутствия финансирования – с него была снята даже охрана. Наиболее опасные образцы успели вывезти или уничтожить, но что-то осталось. Он пытался привлечь внимание общественности к опасности соседства завода с городом, но тщетно. Тогда он решил, что сможет сам уничтожить то, что уцелело и чтобы быть ближе, купил участок в СНТ, который примыкает к заводу.
Но, к сожалению, он опоздал. Кто-то вынес заразные материалы.
Все это он успел мне рассказать, пока затмение, активирующее биологические процессы, не поглотило наш разум. Мы надеялись, что разряд тока сможет остановить неконтролируемое распространение насекомых и заражение людей, но не хватило силы тока, мощности.
Я не знаю, что сейчас со мной. Скорее всего, судя по тому, как выглядела жена дяди Мартына, которая заразилась первой, не очень хорошо. Я не знаю, где я, и вряд ли могу адекватно соображать.
Думаю, медицина тут бессильна и если не остановить распространение этой заразы, скоро весь город будет под ее воздействием.
Как сказал мне Мартын, дети с редкой четвертой группой крови почти не подвержены заражению. У тебя четвертая группа. А значит, надежда только на тебя.
P.S. Мартын сказал, что существует антидот, но он так и не смог его найти. Где-то на заводе на подземных этажах, которые залиты бетоном. Возможно, тебе повезет.
Мужайся!
P.S. У тебя могут быть траты, можешь взять мою золотую визу, пин-код 2049. Не стесняйся. Используй на свое усмотрение, мне она, судя по всему, сейчас не нужна.
Твой папа».
Макс опустил дрожащую руку с запиской.
Ему было так страшно, так плохо и одиноко, что он разрыдался.
Потом он услышал, как пискнул его телефон – постарался успокоиться, вытер рукавам слезы и открыл экран.
Так и есть, это были первые лайки на видео из ТикТока.
– Тебе показалось, все нормально.
– Яблоки? Кому они нужны? Приезжай на кашу. Ждем.
– Макс. С тобой что-то не так. Скажи, где тебя найти?
Дрожа, он крутил комментарии и чем дальше он их крутил, тем отчетливее понимал: «Слишком поздно. Оно захватило весь город».
4
– Макс, ты где там, давай к нам быстрее! – он прочитал новые сообщения в Тик-Токе и поспешил убрать телефон, к которому теперь было неприятно даже прикасаться – точно какая-то заразная плесень сочилась с яркого экрана.
Стараясь не споткнуться, Макс обошел пустой ангар по периметру, но ничего примечательного не обнаружил. Несколько пожелтевших газет «Правда» от 12 марта 1989 года, помятый и пустой, судя по звуку, баллон огнетушителя, полупустую водочную бутылку с каким-то желтоватым содержимым – вот, собственно и все.
К тому времени, как он выбрался наружу, солнце уже практически ушло за горизонт и завод погрузился в мрачную увядающую тишину. Макс снова перечитал записку отца, но не нашел ни одного ответа на свои вопросы, точнее, на один вопрос – что ему делать. То, что в саду творится какая-то
