царевна? Отчего так рано? Мы специально не хотели будить тебя, чтобы ты отдохнула как следует, — быстро заговорила Марфа, заходя следом за царевной в палату и неся с собой приготовленный кувшин с тёплой водой.

— Монахи уже и воды согрели, принесли, ты мойся, не жалей, они сказали, что сейчас ещё принесут, в сенях поставят.

— А где Елена и Ани? — спросила Софья о своей боярыне и служанке.

— Все уже встали, они скоро тут будут...

Через час намытая, одетая в царские ризы и причёсанная Софья появилась в храме, где всё ещё продолжалась служба. Она достояла её до конца и, приняв благословение игумена, вместе с братом, боярами и посадниками отправилась на завтрак. И на сей раз Бонумбре в храме не появился. Не пожаловал он и на трапезу. Солнце уже вставало, когда флотилия тронулась от пристани в устье вверх по реке Великой к Пскову. Предстоял самый сложный отрезок пути — вверх по течению.

Флотилия появилась в Пскове 14 октября, во вторник, перед обедом. Их уже ждали. Вся знать псковская, посадники и бояре, священнослужители с крестами и хоругвями, жители — стар и млад — явились к пристани приветствовать высокую гостью. Игумен храма Святой Троицы благословил царевну и пригласил проследовать в собор. Медленно двинулась в сторону псковского детинца огромная процессия во главе со святителями и царевной. Мощные стены крепости поразили воображение Софьи: такого прежде она нигде не видела. Они были столь толстыми, что в них могла поместиться телега с упряжкой. Заметив её удивление, наместник Шуйский пояснил:

— Псков — город пограничный, веками с соседями воюет за свою независимость, приходится порой и за стенами прятаться.

Во время движения перед Софьей то и дело являлся, стараясь идти на виду всей процессии, её наряженный в чуждую русичам кардинальскую багряную мантию духовник Антоний Бонумбре со своим помощником, который по-прежнему тянул вверх высокий шест с литым латинским распятием, что заметно смущало народ. Не менее того смущало людей и то, что этот иноверный владыка пытался благословлять по сторонам псковичей, причём не снимая с рук багряных же перчаток, что тоже было непривычно и непонятно.

Храм поразил Софью какой-то родной ей красотой и возвышенностью. Он напомнил ей далёкое детство, родину. Слёзы подступали к её глазам, когда слышала она пение во время службы в её честь и здравие. С почтением кланялась святым псковским иконам, с особым благоговением перекрестилась и приложилась к местной святыне — образу Пречистой Богоматери.

На протяжении всей службы кардинал Антоний насупленно стоял у входа в храм, не желая участвовать в службе, не изъявляя никакого почтения к святым для народа образам. Софья отчётливо ощущала, как копится вокруг недовольство его поведением, которое вольно или невольно могло распространиться и на неё. Тогда она, найдя подходящий момент, приблизилась к Бонумбре и властно приказала ему оказать честь главной храмовой иконе. За время пути она научилась делать это так, что кардинал не посмел ослушаться. Под одобрительные взгляды псковичей в сторону царевны он приблизился к образу Пречистой и, перекрестившись, низко склонился перед ним.

Из храма Софью проводили на великокняжеский двор, где в случае приезда останавливался сам Иоанн и где во время его отсутствия жили наместники. Здесь в честь прибытия царевны был организован настоящий пир, её вместе с другими гостями чествовали вином и мёдом, от души угощали лучшими яствами.

Три дня баловали псковичи свою будущую великую княгиню вниманием, показывали свой прекрасный город с десятками маленьких и больших каменных церквей, которые с высокой крепостной стены было видно как на ладони и куда она охотно поднялась, чтобы оглядеть панораму города. Псковичи гордились своими каменных дел мастерами, и она разделяла эту законную гордость их талантами. Храмы имели разные формы и размеры, но каждый был по-своему прекрасен и совершенен. Вспоминала свата Вольпе, который говорил ей о необразованности и грубости простых русичей, и радовалась, что это оказалось вовсе не так. Тёмные люди не способны создавать такую красоту. Она ездила на приёмы к псковской знати в том самом чудесном возке с оконцами, присланном ей женихом-супругом, отделанном лучшими русскими мехами и резьбой с позолотой, получала подарки. Перед отъездом, поговорив с понравившейся ей Марфой Шуйской, Софья обратилась к её отцу Фёдору Юрьевичу с просьбой отпустить девушку с ней в Москву, чтобы та стала её боярыней.

— Это честь для нас немалая, — охотно согласился наместник, имевший в Москве свой двор и собиравшийся вскоре сам туда возвращаться, ибо не ладил с псковичами.

На четвёртый день пребывания в городе, в субботу, 17 октября, на память Святого Пророка Иосия, хозяева организовали Софье торжественные проводы. Преподнесли ей на прощание 50 рублей псковскими пенязями, которые, как известно, ценились выше московских рублей и которые собирали со всего народа местного. Не обидели и посла, вручив и Фрязину его долю — 10 пенязей. Пожелали ей счастья на земле Русской.

Не осталась в долгу и Софья, обратившись к псковичам с речью, которую подготовила заранее на их родном языке.

— Я, царевна, спеша к своему и вашему государю в Москву, обращаюсь к посадникам псковским и боярам, ко всему псковскому народу: кланяюсь вам за ваш хлеб и мёд, благодарю за ваше гостеприимство и обещаю вам, что если случится у вас нужда какая, не останусь я к ней равнодушна, помогу во всём по силам своим...

Поклонившись на все четыре стороны собравшемуся на проводы многочисленному местному люду, царевна села в присланный ей государем чудный возок и уже перед самым обедом тронулась в дальнейший путь. Псковичи снабдили её всем необходимым и провожали аж до самого новгородского рубежа, где передали с рук на руки новым хозяевам вместе с казной и кормами для неё самой, для слуг и для лошадей.

Глава II

ЗЛОПОЛУЧНЫЙ КРЫЖ

Путь к Москве через Великий Новгород был не самым близким, зато считался самым удобным, он проходил через многочисленные сёла и деревни, города и монастыри, был обустроен ямами, где путники могли сменить лошадей, отдохнуть и даже переночевать. Поезд с царевной двигался без спешки, с хорошим отдыхом и питанием, которое обеспечивали в основном окрестные крестьяне, привычные к наездам посольских и прочих государевых чиновников. Из Новгорода, где великокняжеской жене-невесте было оказано не меньшее гостеприимство, чем в Пскове, выехали уже на закате осени — 30 октября. Золотая солнечная погода сменилась затяжными дождями со снегом, становилось холодно и неуютно. Опавшие деревья выглядели жалкими и