мы опередили… подобное вторжение австро-германцев на полуостров[316], ибо такое вторжение, буде оно обставлено достаточными силами, неминуемо увлечет за собой болгар, вероятно, устрашит румын и, наверное, обречет греков на бездействие по отношению к союзнице. При таких условиях союзникам придется очистить Галлиполи, потерпев громадный нравственный урон, не говоря о других последствиях, как, например, влиянии панисламизма. Время, на мой взгляд, не терпит для перемены дипломатического фронта на Балканах. В предвидении дальнейших затяжек со стороны Болгарии, а в случае назначения срока — ее отказа выступить, некоторые мои коллеги зондировали почву относительно положения, которое в таком случае займет Греция. По мнению Венизелоса, король ни в коем случае не согласится на какое-либо выступление, могущее быть истолкованным как направленное против Германии или Австрии. По мнению Венизелоса, надлежало бы незамедлительно создать новую балканскую конъюнктуру, способную прельстить короля и предоставить ему, Венизелосу, доводы в пользу выступления. Такую комбинацию он усматривает в содействии Румынии, в согласии сей последней с Сербией и быстром образовании оборонительного против Болгарии союза трех балканских государств. Благоприятный за последнее время поворот в румынской политике[317] подает надежду, что обращение в этом смысле держав Согласия в Букаресте может иметь успех. Только под видом конфликта с Болгарией, при румынской гарантии, Грецию, думаю, удалось бы вовлечь в войну. Появление же на полуострове австро-германских сил, доныне удерживаемых нашими доблестными войсками, создаст опаснейшее положение, если к тому времени не будут приняты Согласием какие-либо меры, вроде предлагаемой. Нельзя упускать из виду и угрозы прекращения сообщений с Салониками. Венизелос убежден в отрицательном отношении Болгарии к нашим условиям, хотя он искренне желал бы ее выступления на нашей стороне. Он непременно возбудит 2 сентября исчерпывающий разговор с королем[318], чтобы выяснить взгляд последнего на надвигающиеся грозные события.

Демидов.

157. Российский посланник в Афинах Э. П. Демидов министру иностранных дел С. Д. Сазонову

Телеграмма

№ 394. 9/22 сентября 1915 г.

Срочно.

Копии в Париж, Лондон, Рим, Бу карест и Софию.

Венизелос сейчас созвал французского, английского посланников и меня, не пригласив, однако, итальянского. Им только что получено из Софии известие, что болгарское правительство решило мобилизировать четыре дивизии, пока около 150 000, и что отряд кавалерии уже направлен к сербской границе для прикрытия этой мобилизации. Он не исключает возможности, что подписанный уже мобилизационный декрет, приведение коего в действие будто бы отложено, является лишь пробным в целях выяснения намерений Румынии и Греции, а равно средством воздействия на державы Согласия[319]. Тем не менее, положение считается (Венизелосом) крайне серьезным, и он тотчас посоветовался с королем и начальником штаба, который выразил мнение, что Сербия не в состоянии при германском на нее нападении выполнить союзные обязательства предоставлением предвиденных договором 150 000 войск[320], вследствие чего Греция может вернуть (себе) свободу действий. С другой стороны, как король, так и начальник штаба и Венизелос признают, что Греция со своей 150-тысячной армией не может бороться без внешней поддержки. При этих условиях Венизелос просил моих коллег немедленно снестись с их правительствами с просьбой уведомить, может ли она рассчитывать на пополнение союзниками означенного числа войск из состава европейских, а не колониальных войск[321]. В случае если бы Румыния решилась присоединиться к Греции, отправка союзных войск оказалась бы ненужной. Венизелос осведомляется, может ли он рассчитывать на помощь 150 000 союзных войск, не считая для себя возможным взять почин переговоров в Букаресте. Он придает также большую цену получению ответа, если возможно, в 24 часа, ибо он полагает, что Греции надлежало бы немедленно ответить на болгарскую мобилизацию равносильной мобилизацией, главное условие которой он видит в содействии либо союзников, либо Румынии. Так как Франция и Англия являются державами, призванными к предоставлению этих войск, Венизелос просит, чтобы ответы из Парижа и Лондона были немедленно присланы в Афины без предварительного о том совещания между обоими правительствами, ввиду снабжения его доводами пред королем, с которым он желал бы иметь возможно скорее решительный разговор. Если оба ответа согласны в принципе, он намерен предложить королю подписать указ о мобилизации, как только Болгария сама к таковой же приступит. Мы убеждены, что в случае отказа короля Венизелос подаст в отставку[322]. Он заявил нам, однако, что, если им будет получено обещание просимого им содействия, согласие короля, по его мнению, обеспечено. Мои коллеги телеграфируют в том же смысле своим правительствам. Должен прибавить, что лично я несколько скептически отношусь к возможности приобщить короля греческого к действиям, хотя бы косвенно направленным против Германии.

Демидов.

158. Российский посланник в Афинах Э. П. Демидов министру иностранных дел С. Д. Сазонову

Телеграмма

№ 395. 9/22 сентября 1915 г.

Продолжение моей телеграммы № 394.

Весьма доверительно. На вчерашней, 8 сентября, беседе с Венизелосом последний заявил нам, между прочим, что раз выступившие против Болгарии греческие войска могли бы быть использованы, дабы покончить с турками, и для похода на Константинополь. Венизелос, очевидно, рассчитывает на сию важную в глазах короля приманку… греческой армии в османскую столицу — для привлечения Греции к активным действиям на стороне держав Согласия.

Демидов.

159. Российский посланник в Афинах Э. П. Демидов министру иностранных дел М. И. Терещенко

Телеграмма

№ 424. 25 июня ⁄ 8 июля 1917 г.

Греческая печать стала ныне весьма бесцветной. Соответственно приобрел значение французский орган «Progres», имеющий связи с официальными кругами через сотрудника, директора здешнего агентства «Радио». В передовой статье от 6 июля н. ст. нашла себе место фраза, на которую должен обратить Ваше внимание:

«Россия, покидая всякую надежду на завоевание, по-видимому, намеревается предоставить Константинополь в удел более счастливому и более смелому»[323].

Статья проникнута мыслью поднять греческий боевой дух для осуществления великой роли эллинизма. Такая постановка вопроса действует возбуждающим образом на здешнее умозрение. Полагая, что она едва ли соответствует нашим видам, просил бы Вас указать мне, считаете ли Вы желательным, и в каковом именно смысле, восстановление вопроса печатным путем в правильном его освещении.

Демидов.

160. Товарищ министра иностранных дел России А. А. Нератов посланнику в Афинах Э. П. Демидову

Телеграмма

№ 2992. 29 июня ⁄ 12 июля 1917 г.

Ссылаюсь на Вашу телеграмму № 424.

Не признаем целесообразным реагировать на указываемую Вами фразу статьи газеты «Progres». Наши разъяснения относительно будущей участи Константинополя при настоящих обстоятельствах могли бы только подать лишний повод к различным кривотолкам, отнюдь не способствуя умиротворению умов в Греции. По возможности, желательно было бы, чтобы вопрос о Константинополе не затрагивался в печати.

Нератов.

161. Товарищ министра иностранных