имея инструкций, я, конечно, воздерживаюсь от настояний в смысле активного выступления Болгарии и ограничиваюсь разъяснением того, насколько в интересах будущности болгарского государства было бы необходимым, чтобы болгары попросили нас о допущении их к совместным с нами действиям против Турции. Конечно, с течением времени мы и одни справимся с турками, но содействие Болгарии значительно ускорило бы развязку турецкой агонии. Помимо чисто военного значения помощи болгарских войск и полного соответствия выступления Болгарии тем политическим видам, которые мы всегда возлагали на нее, вмешательство ее в военные действия теперь же, по моему крайнему разумению, весьма желательно также и потому, что в противном случае, сохранив нетронутой свою военную мощь до момента ликвидации больших проблем, Болгария — непослушная и злопамятная — служила бы немаловажной угрозой сама по себе и предметом интриг даже со стороны наших нынешних союзников англичан, которые, в случае могущих возникнуть с нами разногласий, могли бы поощрять неумеренные притязания болгар в сторону Проливов. Только что получил телеграммы Штрандтмана № 803[343] и 821[344], по содержанию коих я не успел еще обменяться мыслями с Радославовым. Признавая нравственное значение жеста Пашича, сомневаюсь, чтобы практически Болгария придала ему особое значение.

Савинский.

168. Российский министр иностранных дел С. Д. Сазонов посланнику в Софии А. А. Савинскому

Телеграмма

№ 3622. 22 октября ⁄ 4 ноября 1914 г.

(7 ч. 30 м. веч.)

Ваша телеграмма № 390 получена.

Узнав о нападении на нас Турции, я ограничился на первых порах предложением Болгарии не выступать против Сербии. Я не счел возможным пойти дальше, потому что предыдущие наши предложения нашли так мало сочувствия у болгарского правительства.

Воспользовавшись последующим свиданием с Маджаровым, который сам заговорил о возможности совместного с нами выступления Болгарии, я не скрыл от него причин моей сдержанности и уполномочил его лично от себя запросить инструкций для переговоров на следующих двух основаниях:

Содействие Болгарии нам в войне с Турцией обеспечивает ей наше согласие на приобретение Фракии по линию Энос — Мидия. Содействие нам же на австрийском фронте в районе действий сербских войск обеспечило бы Болгарии в случае победоносной войны компенсации на базе договора 1912 г.

Узнаем секретно, что Маджаров запросил инструкции, по-видимому, почтой, что может замедлить ответ. Во всяком случае, соблюдая должную осторожность и не придавая Вашим словам характера официальных предложений, пока мы не уверимся в действительном намерении правительства пойти нам навстречу, можете пользоваться изложенной беседой в Ваших обменах мнений.

Если бы здешний посланник получил инструкции на основе четырех пунктов, передаваемых Вами, то дело нашего соглашения могло бы значительно подвинуться. Безопасность болгарского побережья могла бы быть достигнута разрешением нашему флоту пользоваться Бургасом, как базой для действий против Турции. Компенсации за счет Сербии потребовали бы указанного выше содействия Болгарии против Австрии. Безопасность тыла со стороны Румынии может быть легко нами оговорена. Свобода командования войсками должна быть предметом переговоров между военными в целях согласования.

Сазонов.

169. Российский посланник в Софии А. А. Савинский министру иностранных дел С. Д. Сазонову

Телеграмма[345]

№ 520. 26 ноября ⁄ 9 декабря 1914 г.

Копия в Париж, Лондон, Афины и Бухарест.

Текст тождественного заявления, сделанного сегодня тремя посланниками Радославову: «По распоряжению своего правительства и ссылаясь на сообщение от 11 ноября[346], российский посланник имеет честь уведомить королевское правительство, что три союзные державы дали Греции гарантию против возможного нападения со стороны Болгарии. В дополнение к вышеупомянутому сообщению три союзные державы гарантируют Болгарии, что если она будет строго и лояльно сохранять нейтралитет, то получит после войны соответственные исправления своей границы в Македонии и расширение территории во Фракии до линии Энос — Мидия».

Савинский.

170. Российский посланник в Вашингтоне Г. П. Бахметев министру иностранных дел С. Д. Сазонову

Телеграмма

№ 242. 1/14 декабря 1914 г.

Первый болгарский посланник, профессор Панаретов, прибыл в Америку и тотчас же выяснил в разговоре с репортерами следующим образом политику Болгарии. Болгария, пока ей выгодно, остается нейтральной, но могут возникнуть условия, которые заставят ее воевать, несмотря на сильное враждебное Сербии чувство; если бы Сербия предложила возвратить земли, которые она отняла во время второй балканской войны, то Болгария будет с ними против Австрии воевать, но Болгария не хочет войны и надеется достигнуть эту цель мирными путями, так как она уже заручилась обещанием держав Тройственного согласия повлиять в этом смысле на Сербию, чтобы она отдала эти земли за нейтралитет Болгарии[347]. Посланник очень любит турок, среди которых прожил сорок три года в Константинополе учителем в американской там школе, но полагает, что они имеют мало шансов против России и Англии. Вопрос о Константинополе весьма трудный. Болгарии он не нужен, так как в нем может держаться только великая держава, и если бы Болгария этого и желала и вся Европа согласилась, то Россия никогда не дозволила бы этого ни нам, ни Греции. Россия сама хочет взять Константинополь, но вместе с тем «немыслимо», чтобы Англия и Франция согласились на это, так что единственное разрешение, ежели он будет отнят у турок, сделать его свободным городом под европейским контролем. Главная задача Болгарии — увеличение своего благосостояния. Россия всегда была к ней близка, но есть главы в истории наших сношений с Россией, которые неприятно вспомнить[348]. Англия также всегда была нашим другом, и единственно слабой для нас стороной в Тройственном согласии является Франция, которая после второй балканской войны так жестоко нападала на нас в печати, сочувствуя грекам, что в народе осталось к ней враждебное чувство. К Австрии есть некоторое влечение, но это только из ненависти к Сербии из-за ее поведения после балканской войны. Вообще Болгария дорожит только своими собственными интересами, и отношения ее к другим державам не так существенны, и выражения «русофоб» и «австрофил» ничего не значат. Болгария ничего (не) имеет против того, чтобы Сербия увеличилась за счет Боснии-Герцеговины и Далмации, но не может простить ей захвата болгарской Македонии. Враждебное чувство против греков далеко не так сильно, хотя мы и желаем получить обратно Кавалу и долину Вардара, а также и Добруджу[349], что увеличило бы наше население до 6 с половиною миллионов, и тогда мы были бы довольны. Он заключил восторженным отзывом о С.-А. С. Штатах, которых вся Болгария, с царем во главе, считает «своим великим, но отдаленным другом», и он надеется также заинтересовать американцев Болгарией, чтобы капиталисты приняли участие в ее финансах и промышленности, не требуя за займы тех же условий, на которых настаивает Франция, а именно обязательства делать громадные