Телеграмма

№ 4176. 7/20 сентября 1917 г.

Ваша депеша № 156 получена[324].

Вполне одобряя действия, предпринимаемые Вами в целях ознакомления греческого общественного мнения с Россией, мы не можем, однако, не отметить в числе присланных Вами образчиков статей две, отнюдь не соответствующие видам нашего правительства. Одна из них — о парижской конференции в газете «Нога» от 8 июля, где сказано, что возвращение Греции земель, населенных греками и принадлежавших Византийской империи, в том числе Константинополя, не будет считаться аннексией. Другая — в газете «Nea Ellas» от 5 июля, гласящая, что уход русских войск с Афона[325] составляет бескровное завоевание Венизелоса и имеет совершенно особое значение, так как Греция сможет отныне вмешиваться в дела этого Акрополя православия.

Ввиду коллизии греческих и русских интересов в вопросах об Афоне и Константинополе от греческой прессы трудно, конечно, ожидать такого освещения этих вопросов, которое отвечало бы вполне нашим целям. Тем не менее, основываясь на Вашем заявлении о возможности влиять на местную печать, министерство находит необходимым принятие Вами соответственных мер к тому, чтобы, по крайней мере, в субсидируемых миссией органах наши действия по этим вопросам не были истолковываемы как поощрение нами панэллинских вожделений.

Нератов.

162. Российский посланник в Афинах Э. П. Демидов министру иностранных дел М. И. Терещенко

Телеграмма

№ 642. 12/25 октября 1917 г.

Копия в Париж.

Ссылаюсь на мой № 637[326].

Под заглавием «Константинополь — столица греческой черноморской республики», газета «Нога» сообщает «из дипломатического источника», что вопрос будет обсуждаться на будущей союзнической конференции в Париже. Во Франции образовано будто бы общество, под председательством некоего Константинидиса, в целях осуществления пожеланий 800 000 греков; французские официальные круги деятельно поддерживают проект. Одна великая держава предполагает возбудить вопрос на совещании, с тем будто бы вариантом, что Константинополь, сделавшись свободным городом с дарданелльским своим оземельем, станет столицей новой республики, которая будет поставлена под покровительство великих держав и Греции. Этот пробный шар в связи с начавшейся пропагандой может только окрылить надежды греческого общественного мнения.

Демидов.

IV. Отношение болгарского правительства к вопросу о Константинополе и Проливах, 18/31 июля 1914 г. — 29 августа ⁄ 11 сентября 1915 г

163. Российский посланник в Софии А. А. Савинский министру иностранных дел С. Д. Сазонову

Телеграмма

№ 153. 18/31 июля 1914 г.

Известие о мобилизации[327] произвело здесь огромное впечатление, причем ей придают двоякое значение: ответного на австрийское выступление и нашего желания раз навсегда покончить с вопросом о Проливах и Константинополе. Думаю, наша решимость заставит Болгарию быть на первых порах осмотрительнее в вопросе сохранения нейтралитета; впоследствии она решит, смотря по обстоятельствам, к какой примкнуть комбинации. Из румынских источников утверждают о существовании уговора между Болгарией и Австрией, во исполнение которого Австрия и Германия доставили за последние месяцы Болгарии такое количество воинских припасов, что она теперь более подготовлена, чем пред последней войной. Взамен за эту услугу и за обещание поддержки в македонском вопросе Болгария, мол, и была так непримирима в вопросе о займе[328]. В злобе против Сербии и в надежде получить Македонию, возможно, что Болгария чрез комитаджей будет стараться перерезать железнодорожный путь Салоники — Ниш, чтобы лишить Сербию единственного средства сообщения с внешним миром. Предупредил об этой опасности сербского и греческого посланников. Не найдете ли нужным, с своей стороны, обратить внимание Афин и Белграда.

Савинский.

164. Российский посланник в Софии А. А. Савинский министру иностранных дел С. Д. Сазонову

Телеграмма

№ 205. 8/21 августа 1914 г.

Копия в Константинополь.

Лично.

Не зная, в чем состояло Ваше решение по отношению к Турции, и узнав впервые его из переданных мне Вами телеграмм Тирса № 751[329] и 75З[330] о существовании конкретных переговоров с Портою, позволяю себе высказать следующие соображения: теперешняя мировая борьба должна на долгое будущее устранить возможность новых потрясений; поэтому каждый из участников будет и должен стараться, при ее ликвидации, осуществить возможно более широко свои национальные задачи и закрепить за собою возможно большие выгоды. Если таковыми для себя мы не будем считать завладение Проливами, то, конечно, нам желательно удержать Турцию от активного выступления, хотя последнее, может быть, и не было бы для нас особенно страшно, ввиду царящей там сумятицы и нашей малой уязвимости со стороны Турции, сравнительно с тем вредом, который мы можем ей нанести. Если, в целях удержания Турции, императорское правительство признает желательным заручиться ее нейтралитетом и согласится за это не только гарантировать ей территориальную неприкосновенность, но, сверх того, обеспечить хотя бы территориальные приобретения, то, мне кажется, их следует ограничить лишь островами, так как одно возбуждение вопроса об уступке части западной Фракии вызовет в Болгарии общее самое сильное негодование. Когда здесь шли переговоры о займе, то главным аргументом против заключения его в Германии было требование немцами, в качестве обеспечения, отдачи в их пользование естественных богатств вновь приобретенных фракийских земель, — этой единственной «жемчужины», доставшейся Болгарии после Букарестского мира[331]. Одно принципиальное согласие наше на эту уступку, о чем турки вновь осведомят болгар, оттолкнет от нас даже наших друзей, разве мы формально пообещаем и гарантируем Болгарии другие компенсации, возбуждать вопрос о которых в настоящую минуту, как я вижу из переписки Вашей с Букарестом, Афинами и даже с Нишем, преждевременно и опасно.

Савинский.

165. Российский посланник в Софии А. А. Савинский министру иностранных дел С. Д. Сазонову

Телеграмма

№ 233. 18/31 августа 1914 г.

Копии в Париж и Лондон.

Прошу снабдить меня теперь же указаниями, не должен ли я в момент ожидаемого выступления Турции, и если до того нам не удастся заставить болгарское правительство переменить свою политику, — предъявить ему, совместно с французским и английским посланниками, совершенно категоричное, с определением времени ответа, требование: очистить Варну и Бургас от мин; не только не препятствовать, но содействовать высадке и проходу наших войск через болгарскую территорию, если того потребуют наши военные операции; допустить пользование Дедеагачем для наших союзников; отразить вооруженной силой турок при вступлении их на болгарскую территорию, независимо от их намерений. Если до тех пор не было сделано шагов, предписанных Вашим № 2273[332], то можно было бы сказать, что, в случае успешной войны, Болгария получит, кроме указанных мною уже ранее компенсаций[333], приобретения во Фракии. Отсутствие совершенно категоричного ответа — «да или нет» — в назначенный срок будет для России и ее союзников признанием, что Болгария во враждебном нам лагере, и сигналом