Глава 13

– Готов?

Кажется, Грегори задал мне этот вопрос уже раз сто за последние пять минут. Я притворялся спящим до тех пор, пока он не стал толкать меня в бок и повторять одно и то же без остановки. Он притих, лишь когда я фыркнул и отвернулся, давая понять, что не намерен отвечать.

Ему удалось испортить поистине замечательный момент: мы вчетвером лежим под раскидистым кленом, укрывающим нас от солнцепека, ветер время от времени обдувает наши влажные после очередного заплыва тела, животы набиты едой, и словно нет никаких проблем. Не мне, Франческо Дюрану, надо вставать и запрягать лошадей, чтобы отвести их в стойла перед скачками.

Эти дни были похожи друг на друга, как Джейден и Хантер, а пролетели быстрее пули. Кажется, Рей только-только восстановился после вынужденного забега: никогда не видел его таким вялым. Он то и дело пасся где-то неподалеку и лежал, хотя обычно нет-нет, да подойдет, чтобы обслюнявить мои волосы или шею. Надеюсь, он не заболел. Иначе его лямку придется тянуть Алтею: он как раз пребывает в полном здравии и не отлипает от своего нового хозяина. Не знаю, чем подкупил этого малыша Грегори, но их сладкая парочка начинает меня раздражать.

– Франческо, ты живой?

– А это имеет значение? Ты же меня и на том свете замучаешь!

Я резко сажусь, заставляя кленовые листья и травинки, застрявшие в волосах, взлететь вихрем. Грегори все так же лежит – без рубашки, закинув руки за голову, со своим ненавистным колосом в зубах. Он улыбался. О, эта его особая способность бесить меня: и улыбкой, и кислой миной, любой эмоцией, за которой прячутся издевка, страдание или рой мыслей. И дураку понятно, он дергает меня от нечего делать. После его похода в город мы договорились, во избежание неприятностей, больше не высовываться из убежища. Кто же знал, что я попаду в плен из глупых вопросов вперемешку с теми, на которые сам Бог не знает ответы? Зато я чувствовал необычайное единение с природой все это время. Лишь легкий ветер напоминал, что мы не застряли в новомодных фотографиях и мир вокруг реальный, меняется и дышит. Затишье. Вот идеальное слово для описания этих дней.

Я задумчиво скольжу взглядом по рыжим волосам Грегори. Какой же насыщенный и вместе с тем гармоничный. Я невольно продолжаю искать для этого цвета подходящие сравнения в окружающем мире. Можно ли назвать рыжий цветом осени? Я поднимаю голову, присматриваюсь к листьям клена. Еще пара месяцев – и они вспыхнут в пожаре времени, очередной круг жизни завершится, и их вихрь станет олицетворением того пламени, что бесконечно полыхает в прядях Грегори. Я не знаю месяца его рождения, но почему-то хочется верить: октябрь. Мысли об этом заставляют меня улыбаться. Грегори замечает мое счастливое лицо и хмыкает. Он достиг своей цели – растормошить меня. Удивительно, каким образом он абсолютно не обижается на мои угрозы, проклятия и ругань, все это обтекает его, как ручей камень. Невероятно, как он сочетает в себе умиротворение воды и неистовство пожара. Он – противоположность двух стихий и сущностей, он – Грегори Рид.

– Когда ты вот так вдруг начинаешься улыбаться и смотришь не пойми куда, я беспокоюсь: не сошел ли ты с ума? – Он бросает мне в лоб камешек. Не одобряю его способы привлекать внимание. Дурень. – Ты же знаешь, нам пора…

– Знаю, Грегори, знаю…

Мне ли не знать.

О! Не знать бы мне! Как же хочется быть обыкновенным прохожим, который просто купил газету и прочитал о скачках. Тем, кому плевать на список участников. Тем, кто поставил пару последних баксов на хромую лошадь и удивляется теперь своему проигрышу. Да… Я неистово желаю вылететь из потока событий, мне не хочется становиться центром вселенной, мне хочется быть просто Франческо. Но время неумолимо. Я поднимаюсь, смотрю на Грегори, а голос в голове кричит: «Час пробил, час пробил, час пробил!» Хочу я того или нет, но скачки случатся и судьба свершится. Я верю в Рея, его ноги и свои навыки жокея. Мы справимся.

Пока я разглядываю какой-то листок с куда бо`льшим интересом, чем он того заслуживает, Грегори поднимается и качает головой. Он ищет взглядом свою рубашку и все никак не выплюнет осточертевший колосок. Даже одевшись на манер самого настоящего южанина он не застегивает рубашку, а стоит с опущенными руками и разглядывает меня якобы исподтишка. Не выдерживаю накала собственных мыслей и срываюсь: выдергиваю из его рта траву. Впрочем, Грегори плевать.

– Как овца на пастбище, – бросаю, не подумав, я и отворачиваюсь.

– Бе-бе-бе, – дурашливо блеет он. Нет, с этим человеком просто так поругаться не получится.

Рей и Алтей удивленно смотрят на этого дурня. Ничего себе компания: два коня да рыжий баран. Закатываю глаза и ухожу. Просто ухожу к озеру.

– Эй, постой! Франческо!

– Чудо! Баран заговорил, – бурчу себе под нос я.

– Я не только разговаривать умею!

– И это я тоже, к сожалению, знаю! – отвечаю я и захожу в воду.

Три дня я просидел в заключении. Не уверен, что могу применять к этому маленькому раю подобные сравнения, но разве место, которое ты не можешь покинуть по своей воле, – это не тюрьма? Через три часа – регистрация на скачки, участники будут заводить лошадей в специальные стойла. Девять лет назад после серии покушений на лошадей организаторы ввели правило: наездник лошади, погибшей от чужих рук, признается победителем соревнования. Кстати, пометка «чужие руки» тоже появилась неспроста. Жадные до наживы хозяева травили своих же лошадей перед тем, как отправить их в стойла. По этой причине в одном из прошлых забегов участвовало всего две лошади. Не могу представить, как людям приходило подобное в голову. В любом случае, посидев даже в таком живописном месте, я заскучал. Конечно, Грегори не давал мне совсем скатиться в тоску… И все же душа требовала пройтись по знакомым дорогам, погладить взглядом хлопок и насладиться свободой. Правда, после недавнего разговора с Грегори слово «свобода» мне во многом пришлось переосмыслить. То, во что я верил, накренилось, как старый дом и, кажется, пора было из него выбираться.

Я начинаю собирать сумки и прикреплять к седлу Рея. Нам еще нужно размяться и проскакать пару километров перед регистрацией.

– Все будет хорошо, не переживай! – Грегори хлопает меня по плечу. – В конце концов, у тебя отличный конь, ты талантливый жокей и уж кто-кто, а Колтон тебе не ровня.

– Думаешь, мне предстоит соревноваться с ним? – Я не собираюсь скромничать. Грегори прав,