за одну ночь. Неделю спустя его нашли на парковке, где он трагично свёл счёты с жизнью, выстрелив себе в голову четыре раза. Артур не убивал его, и не приказывал этого делать. В этот момент он был в Юте, предлагая инвесторам идею отеля, весь рабочий состав которого состоял бы из полностью голых девушек. Лично Артур, на самом деле, никогда не убивал людей. Но насколько он знал, если ты встаёшь у него на пути, ты делаешь свой выбор. Рынок — это машина, и если какой-либо глупец решит остановить её, он не должен удивляться, что он оказался под колёсами.

Так что ему было очень тревожно, когда в его самую последнюю поездку в Северную Корею его вытащили из отеля в Кэсоне и затолкали в ожидающий снаружи седан. Трое грубых солдат вывезли его из города, никак не реагируя на предложения Артура одарить их деньгами на всю оставшуюся жизнь, взамен всего лишь на простую ложь начальству о том, что его не было дома. Артура привезли на взлётное поле, разорванное восставшими до состояния адского кратера. Седан проехал мимо закрученных и обугленных каркасов боевых истребителей, которым так и не удалось подняться в воздух. Машина остановилась снаружи ангара, настолько изрешечённого пулями, что это выглядело так, будто в него посадили маковые семена, после чего Артура грубо проводили внутрь.

Там, к удивлению Артура, его ждал американец лет пятидесяти. Он был не в униформе, но в нём легко можно было узнать военного и с полкилометра: его осанка, причёска и линия подбородка выдавали бы в нём стопроцентного пехотинца, даже если б он облачился в платье. Корейское сопровождение Артура толкнуло его вперёд, и пехотинец попросил их подождать у входа, пока он с Артуром прогуляется. Вместе они прошли в здание, остановившись, чтобы обогнуть чёрный объект, в котором Артур несколько секунд спустя узнал обугленный скелет, застывший в позе жертвы, пытающейся отползти от огня. Под скелетом был сальный след от подсохшего расплавленного жира.

Пехотинец сказал.

— Мистер Ливингстон, я правильно понимаю, если мне нужно перевезти кого-то через границу, обращаться нужно к вам?

— Вы знаете моё имя. Как мне называть вас?

— Зовите меня Рэнди. Мне всегда нравилось это имя.

— Окей, Рэнди. Я чего-то не знаю, или вас не должно быть в этой стране?

— Зависит от того, кого вы спросите, разве нет? В Кэсоне удерживают троих американцев. Вам нужно их вывести.

— Солдаты?

— Не официально, нет.

— ЦРУ?

— Гражданские контрактники. Занимаются работой от лица нашего правительства.

Он передал Артуру планшет, показывающий три фотографии и список имён, вместе с их ростом и весом. И больше никакой информации.

Артур взглянул на него.

— От лица какой части? — Мужчина не ответил. Артур спросил. — Ну, могу я хотя бы спросить, чем они занимались?

— Сохраняли свободу и следили за удовлетворением интересов Америки за рубежом.

Уилл хрюкнул и сказал:

— Уилл Блэкуотер? Это самое фейковое имя, которое я когда-либо слышал. Нельзя позволять оперативникам выбирать собственные прозвища, Рэнди. Иначе окажетесь в обществе кучки парней по имени "Макс Стронг" или "Нэйтан Стил"[7].

— Этих троих собираются перевозить в Пхеньян завтра в пять ноль ноль, и затем публично казнить. Мы хотим освободить их прежде, чем это случится. И потом в игру вступаете вы.

— Зачем я вам нужен? Почему бы просто не вызвать авиаудар?

— Соединённые Штаты Америки официально никоим образом не вмешаны в корейский мятеж, и не будут вмешаны, до того момента, как северокорейский солдат, самолёт, или артиллерийский снаряд не пересекут демилитаризированную зону.

— А. Ну конечно.

Они дошли до другого конца ангара. Позади них по-прежнему был чёрный столб дыма, выходящий из кратера на мостовой. Подземные хранилища топлива, должно быть, горели уже несколько месяцев.

Артур сказал:

— Ну, у меня есть судно.

— Я знаю. В Онджине. Субмарина со стеклянным дном, которую вы принарядили как рыбацкую лодку. Очень мило.

— Ведите своих людей в доки и, за разумную плату, мы перевезём их в Инчхон, или куда там вы хотите их перевезти.

— Боюсь, это не так-то просто. Мы договорились о тайном обмене с офицером во главе транспортировки заключённых. Трое из них будет "убито" при попытке бегства, но тела, которые он покажет начальству, заменят. Его плата в том, что он хочет назад свою дочь.

— Вы говорите так, будто я знаю, кто его дочь. А я знаю?

— Девчонка шестнадцати лет по имени Чои, вы вывезли её из страны шесть месяцев назад.

— О. Ну, значит в настоящий момент она наверняка в клубе в Юте, претворяется гейшей или смеётся над ужасными шутками какого-нибудь американского торговца.

— Значит вы знаете, где она. У нас меньше двадцати четырёх часов. Вы должны посадить её на самолёт, привезти сюда, перевезти через границу и передать в руки её отца.

— Того самого отца, от которого она сбежала, рискуя жизнью. И из страны, которую разорвёт война.

— Ей очень не повезло, согласен. Одна из миллионов невезучих судеб, которые появятся на границе этого богом забытого клочка земли, без сомнений, — мужчина оглядел ужасы разрушенного аэропорта. — Знаете, мой прадед умер здесь. Труман должен был позволить МакАртуру сбросить бомбы, как он и хотел. Мы договорились?

— Что будет, если я скажу нет?

— Если скажете да, вы получите благодарность правительства Соединённых Штатов. То, что понадобится человеку в вашем положении, когда он окажется на смертном одре.

— Интересно вы развернули этот вопрос.

— Эти трое оперативников — мои близкие друзья и коллеги. Они занимаются необычайно рисковой работой внутри страны уже целый год. Если бы мне пришлось смотреть на то, как их казнят на государственном телевидении, потому что вы не захотели выдать один из кусков мяса, которые вы продаёте и покупаете, как уличный продавец кебабов... — он пожал плечами. — Меня официально здесь нет. Вас тоже. И люди исчезают в этом