Она щелкнула пальцами и пропала. Я выпустила давно сдерживаемый выдох.

Я не позволю Саурве сбить меня с толку. Ведь именно этого она и добивается: чтобы я отстаивала ее интересы вместо своих. Если я верну Ашери, она должна быть лишена власти. Чтобы могла только помогать мне, ничего больше.

Когда над горизонтом показалось солнце, залив мягким светом пустыню и барханы, я пошла в юрту Пашанга. Чтобы разбудить его, я постучала посохом в зерцальные доспехи, лежащие на полу.

Пашанг застонал, почесал рубцы на раздувшемся животе и открыл глаза.

– А, ты принесла утро, дорогая жена.

– Есть новости от Базиля?

Он потянулся и зевнул.

– Насколько я знаю, нет.

– Думаешь, у него получится?

– Снести дверь – это одно. Но выдержать поток пуль гулямов – совсем другое.

– Но ведь в конце концов у них закончатся пули.

– И сколько человек готов положить Базиль, прежде чем это случится? Может, он решит, что менее затратно просто уморить их голодом.

– Уморить голодом… На это потребуется целая луна, а то и больше.

Я разочарованно ударила посохом по полу.

Обнаженный Пашанг поднялся и вытянул руки к дыре в потолке.

– Когда Базиль пришлет кого-нибудь, я подчеркну, что ты торопишься.

– А ты сам-то осознаешь, что это срочно, Пашанг? Думаешь, Кева целыми днями курит гашиш? Он сделает все возможное, чтобы меня победить. И разрушить все, что мы пытаемся создать. Он ясно дал это понять. Я даже завидую человеку, чьи цели столь ясны.

– Ты и сама видишь ясно, султанша. Ты лично сковала тот путь, по которому мы теперь идем. Тебе некому завидовать.

– Это ты так считаешь. Но я волнуюсь.

Пашанг добродушно улыбнулся.

– Мне нравились времена, когда ты делилась со мной своими тревогами. Когда все мне рассказывала. А в последнее время ты замкнулась.

– Ты тоже изменился, Пашанг. Не заставляй меня перечислять все изменения.

Он положил руки мне на плечи.

– Но мое сердце не изменилось. Я по-прежнему люблю тебя, Сира.

– Правда? – Его прямота меня потрясла. Мне тоже следует быть откровенной. – Сколько у тебя было женщин с тех пор, как ты в последний раз признавался мне в любви?

– И разве я пытался это скрывать? Если тебя это задевает, я прекращу. Но я ведь дикий зверь. Люблю убивать и спать с женщинами. А ты временами не склонна ни к тому, ни к другому.

– Я всегда готова убивать врагов. – Я попыталась улыбнуться. – И мне не хватает любовных утех.

– Что ж… Мой член уже готов. Спина позволит тебе поскакать?

Закончив, мы поболтали, посмеялись и насладились оранжевым виноградом, но тут снаружи нас позвали. Это был суровый голос Текиша.

– Пашанг. Сира. Вы точно захотите это увидеть.

– Лучше нам одеться, – сказала я.

– Дай нам несколько минут, – прокричал через полог Пашанг.

Я натянула кафтан и пригладила волосы. Пашанг накинул на плечи золотистый халат.

– Входи, брат, – сказал он.

Текиш шагнул внутрь. Он притащил кого-то с собой. Кармазийку с рыжими волосами, которую я узнала.

– Сади, – сказала я.

Под ее острым носиком расцвел синяк – кто-то ей врезал.

– Селена нашла ее среди абядийцев в клетках, – сказал Текиш. – Она всячески старалась не выделяться. Даже убрала волосы под тюрбан, чтобы мы ее не заметили.

Я прикоснулась к собственному носу.

– Это же сделал не ты, Текиш?

– Не я.

Сади неотрывно смотрела на меня с грозным видом. Взгляд золотистых глаз как будто проникал насквозь. Выглядела она колоритно – с буйными рыжими волосами и потной кожей цвета мускатного ореха.

– Прими мои извинения за то, что тебя ударили, – сказала я. – Кажется, мы так и не познакомились как следует.

– И ты прими мои извинения, – отозвалась она. – За кинжал, который я оставила в брюхе этого мерзавца.

Я смущенно скрестила руки на груди.

– Ну, значит, мы квиты.

– Разве? Вы по-прежнему преследуете абядийцев.

– Мы уже перестали после того, что твой любовник сделал с нашими всадниками, – сказал Пашанг. – А кроме того, мы уже доставили послание.

– Что же это за послание? – язвительно спросила она.

– Что это мы правим Аланьей, – ответила я. – И всем следует склонить головы.

– Речь тиранов, – усмехнулась Сади. – В Сирме повсюду свободные племена. Я была хатун одного из них. Шах получил нашу верность не благодаря подавлению, а пообещав, что наша жизнь станет лучше, если мы будем ему верны.

– А если нет? – Я многозначительно ухмыльнулась. – Не отрицай, тебя он не убил бы. Я вызвала шейха абядийцев, и он плюнул мне на сапоги. Теперь все в Аланье знают, что случится с теми, кто нас не признает. Если бы мы не дали этого понять, в стране продолжились бы неразбериха и кровопролитие, а это плохо для всех.

– Кровопролитие и неразбериха, которые устроили вы. – В ее глазах полыхала ненависть. – Я рада, что мы наконец-то поговорили. Все тучи, дожди и шторма в моей душе унесло прочь, осталось только пылающее небо.

Значит, она тоже ясно представляет себе цель. Похоже, мне хорошо удается прояснять цели для других. Внушать людям желание объединиться против меня. Может, я слишком жестоко поступила с абядийцами. Но слабостью войну не выиграешь.

– Как сильно тебя любит любовник? – спросила я с ухмылкой. – В тот день, когда он спас тебя от Марота… Это дорого ему обошлось, ведь Марот убил вместо тебя Мараду. Интересно, чем он готов пожертвовать ради тебя?

Услышав эти слова, она заткнулась, хотя продолжала злобно глядеть на меня, а ее лицо покраснело.

– Ты постоянно будешь у меня на виду, – сказала я. – Будешь повсюду меня сопровождать. – Я посмотрела на Текиша. – Свяжи ей руки как можно крепче. С ней нельзя рисковать.

Ее руки уже были связаны за спиной узловатой веревкой. Текиш связал еще одной и локти. Сади поморщилась от неудобства, но не доставила нам удовольствия своими сетованиями.

– Ты будешь ее пытать? – прошептал мне на ухо Пашанг. – Я могу посмотреть?

– Нет, – так же шепотом ответила я, умерив его пыл. – Она дочь шаха Мурада. Пока она наша пленница, она полезнее целой и невредимой.

Текиш привязал Сади к центральному столбу в моей юрте. А я тем временем вызвала Селену и Нору.

Войдя в юрту, Селена понурила плечи и уставилась в пол, избегая злобного взгляда Сади.

– Спасибо, Селена, – сказала я. – Ты принесла очень много пользы, отыскав ее.

Но сегодня у Селены пропал румянец. Ее лицо было бледно, как белый тюльпан.

– Я служу тебе, султанша, как всегда. – Селена покосилась на Сади. – Окажи мне любезность. Не мучай ее. Если бы не Сади, ее отец повесил бы