Лучникам Ока не пристало участвовать в резне невинных, какие бы клятвы мы ни давали.

Като неодобрительно покачал головой.

– Я знал, что это случится. Вы, лабашцы, всегда мечтали воткнуть что-нибудь острое в спины верующих.

– Лучники Ока в этом храме будут защищать невинных, – настаивал Абу. – Мы исполним наши клятвы шаху Кярсу. Если кто-то из нас решит иначе, я сам перережу ему горло.

– Но это же ваш Зачинатель, – продолжил насмехаться Като. – Ты сам так сказал. Его возвращение из ада для вас священно.

– Я видел кровь на улицах, как и ты, – с негодованием ответил Абу. – В ней не было ничего священного!

– Успокойтесь уже, – буркнул Кярс. – Като, хватит кидаться обвинениями. Ты же знаешь, что мы не можем лишиться ни одного Лучника.

– Но и ни одного предательства мы пережить не сможем, – возразил Като.

Я слушал, как они спорят. Мне хотелось занять сторону Като. Этосиане в нашей главной святыне при таких обстоятельствах… это безумие. Но Сади тренировалась вместе с Лучниками Ока. Она говорила, как безгранично доверяет Абу. Лучники – умелые разведчики и даже бойцы, когда это необходимо. Я не хотел ссориться с ними – на случай, если в будущем потребуются их услуги.

– Никто здесь не умрет, – сказал я так громко, чтобы перекричать их спор.

Я прилетел спасать Сади, но как мог бросить Кярса? Или любую живую душу в этих пещерах? У меня был долг по отношению ко всем ним.

– Крестейцы в отчаянии, – продолжил я. – Кровавый туман высосал из них рвение, с которым они дрались прошлой ночью. Вам нужно продержаться, пока не придет помощь.

– Помощь? – покачал головой Кярс. – Какая помощь? У меня нет союзников. Ни Баркам, ни Шакур, ни Бабур не придут.

– Шах Мурад придет. Он обещал помочь.

– Мурад далеко. Сколько времени потребуется, чтобы он собрал силы и выступил? – В голосе Като тоже не слышалось надежды. – Наши прекрасные двери лежат кучей обломков, мы не продержимся несколько лун. Может, и несколько дней не протянем.

Като был прав. Даже если они устоят против Базиля, никто не знает, какой ход сделает Сира. Ближайшей армии нужно выступить в поход, чтобы освободить их. Разбить йотридов и силгизов, окружить Зелтурию и заставить императора Базиля заключить еще одну сделку, со мной, если он хочет жить. И такой армией в Аланье обладали только великий визирь Баркам в Доруде и сын Мансура Шакур в Мерве.

– Я сделаю все, что потребуется. – Я оглядел всех по очереди, чтобы они видели решимость в моих глазах. – Я приведу армию. Не важно как, но я приведу силы, которые уничтожат Сиру и Базиля. И сделаю это за несколько дней.

Я мог летать. Я носил непробиваемые доспехи и владел клинком, который способен разрушить все, кроме Слезы Архангела. Если что и могло заставить армию выступить, то сила. А кто мог сравниться со мной в силе или противостоять мне?

– Если бы это сказал кто-то другой, я хохотал бы, как пьяный осел, – сказал Като. – Но ты… ты хитрый и коварный сын совы. А я чувствую себя совенком, забившимся в дупло и ждущим помощи от мамаши.

Кярс налил вина в золотой кубок.

– Хотел бы я сказать то же самое. Знаешь, почему мой отец назначил Баркама великим визирем? «Держи соперников ближе к своему кафтану». Но теперь он в Доруде, где может использовать моего брата, чтобы усилить свое могущество. Он не станет рисковать своим идеальным положением, чтобы помочь мне. А что касается Шакура, ты сам видел, как он отказал нам. У него нет причин помогать обреченному на гибель кузену.

Препятствия действительно серьезные, но я знал множество способов обойти их.

– Думаешь, я собрался убеждать их словами? – Я рассмеялся. – Я использую клинок.

Като рассмеялся вместе со мной.

– Действительно, ничто лучше не убедит этих замотанных в шелк свиней, чем страх. А кто может быть страшнее, чем ты, в этих черных доспехах и с клинком?

Кажется, я обзавелся поклонником. Это прибавило мне уверенности.

– Я готов умереть. – Кярс глотнул вина. – Но готов и жить дальше. Возлагаю на тебя надежды, Кева.

18

Сира

– Ты решила, кого превратишь в Ашери?

Голос звучал как гнилая листва, утопленная в меду.

Я резко подскочила на своем ложе, сбросила пуховое одеяло и уставилась на светящиеся в темноте зеленые спирали.

В изножье кровати сидела Саурва, скрестив голые ноги.

– У тебя не так много времени, как ты думаешь. Ты слишком разнежилась. А тем временем кое-кто хочет тебя убить.

Очевидно, она имела в виду Кеву.

– И кого, по-твоему, мне следует превратить в Ашери? – осторожно спросила я. Я опасалась возвращать из мертвых колдунью даже более могущественную, чем я. Но мне нужна была помощь.

Саурва сунула палец между голубыми губами.

– Как насчет милой Норы?

Это сделает Нору самой могущественной женщиной на свете. Она сможет говорить на всех языках, писать кровавые руны, менять обличье и соединять звезды.

– Бедняжка уже столько всего пережила.

Саурва хихикнула. От этого звука по коже побежали мурашки.

– Кого бы ты ни выбрала, просто запомни: она должна этого хотеть. Ты расскажешь, как подействуют кровавые руны, и она должна согласиться.

– Кто согласится стать презренной колдуньей, соединяющей звезды?

– Это тебе и предстоит выяснить, Сира. – Саурва подкралась ко мне, как пылающий страстью любовник. – Ты понимаешь души своих друзей и родных лучше, чем я. Просто знай: без нее тебе не победить. Ашери должна вернуться.

Она приблизила свои губы к моим.

Я отодвинулась на кровати как можно дальше.

– Что ты делаешь?

– Хочу тебя поцеловать.

– Зачем?

– А почему бы нет? Боишься, что тебе это понравится?

– Исключено. Ты омерзительна. Даже не приближайся ко мне.

– Это больно, – надулась Саурва. – У меня тоже есть чувства, знаешь ли.

– А мне плевать. Ты пытаешься выбить у меня почву из-под ног. Пытаешься смутить меня, чтобы я тебя боялась.

– Ха! А ты разве не так поступаешь с людьми? Ты самая большая ханжа из всех, кого я когда-либо видела, а я повидала немало.

– Конечно, ханжа. Но я смирилась со своими недостатками. У тебя не получится использовать их против меня.

– Это мы называем парадоксом. Видишь ли, если ты смирилась со своими недостатками, то не сможешь себя ненавидеть. Но правда в том, что рано или поздно отвращение к самой себе разорвет тебя на части. Если только ты не научишься себя любить. Даже те свои качества, которые находишь омерзительными, как меня. – Она подалась вперед и прошептала: – И подозреваю, ты не считаешь меня настолько уж