https://archive.org/details/78_traffic-background-continuous_gbia0016279b

36. Транспортный шум.

1906 г. Дорожное движение в Нью-Йорке (угол Бродвея и Пятой авеню)

Движение против шума в Германии вплоть до наших дней ассоциируется с одним именем: философ Теодор Лессинг (1872–1933), сын ассимилировавшегося еврея из Ганновера, основал первый клуб борьбы с шумом (Anti-Lärm Verein) в 1908 г. С самого начала по отношению к нему сформировались совершенно противоположные мнения. Для большинства современников сам философ и его сторонники были объектом насмешек и издевательств. Их называли кисейными барышнями и ретроградами. В клубе Лессинга состояло более 1100 человек, многие из которых были художниками, писателями или музыкантами. Как интеллигенты, работники умственного труда, «интеллектуальные батраки» (по словам Лессинга), они страдали от шума настолько, что это начинало сказываться на их профессиональной деятельности. Защита их интересов была основной целью деятельности клуба. Виновные в нарушении тишины были вычислены сразу: рабочие, поденщики, бедняки и нищие, для которых шум был средством социальной борьбы с правящей элитой. «Первоначально он был лишь более изощренным вариантом кулачного права и местью людей ручного труда – людям труда умственного»[303], – заключает Лессинг. Многие его высказывания по нынешним меркам более чем неполиткорректны. Так, он считает, что шумность заложена в национальном характере. «Южанина шум прямо опьяняет. Он шумит самозабвенно»[304], – писал Лессинг в своей книге «Шум» (1908).

Критические высказывания Лессинга иногда звучали чересчур агрессивно и не встречали понимания со стороны его коллег. В 1910 г. он вывел литературного критика Самуэля Люблинского (1868–1910) в сатире, пересыпанной грубыми антисемитскими оскорблениями в его адрес (в частности, по поводу его внешности). Разразился грандиозный скандал. Многие видные литературные деятели, среди которых были Стефан Цвейг (1881–1942) и публицист, будущий президент ФРГ Теодор Хойс (1884–1963), подписали письмо с заявлением протеста. Томас Манн не подписал, но заявил, что хотел бы иным способом «осадить… этого бесстыжего карлика», и написал полемическое эссе «Тот самый доктор Лессинг». Правда, в нем антисемитских клише не меньше, чем в сочинении самого Лессинга. Манн дошел до заявления, что его адресат является «худшим представителем дурной еврейской породы»[305].

Ежемесячный листок клуба сначала назывался «Противник грубиянов» (Der Anti-Rüpel), поскольку в первую очередь обличал хамское поведение окружающих и лишь затем – технический прогресс и связанные с ним звуки. Чтобы сделать свое издание популярнее, Лессинг дал ему новое название – «Recht auf Stille» («Право на тишину») и продолжал нападки на шумных современников. Следующий печатный орган клуба выходил под названием «Ежемесячный журнал по вопросам борьбы с шумом, грубостью и бескультурьем в немецкой экономике, торговле и дорожном движении» (Monatsblätter zum Kampf gegen Lärm, Rohheit und Unkultur im deutschen Wirtschafts-, Handels– und Verkehrsleben) и отличался той же непримиримостью по отношению к нарушителям общественного спокойствия: кричащим мальчишкам-газетчикам, выбивающим ковры домохозяйкам, беспардонным собачникам и кучерам с их колокольчиками.

Некоторые интеллектуалы поддерживали Лессинга. Коллекционер и меценат Карл Эрнст Остхаус (1874–1921), заложивший основы коллекции знаменитого музея Фолькванг в Эссене, писал ему: «Ваша борьба необходима, я много терплю от шума церковных колоколов и часов на башне, но больше всего – от соседнего госпиталя Св. Марии. Кроме того, уличная музыка по средам и пятницам в Хагене»[306]. Многие литераторы писали Лессингу, сетуя на измучивший их шум. Гуго фон Гофмансталь (1874–1929) хвалил начинания Лессинга и стал членом его клуба. «Вашу борьбу я считаю необходимой и в высшей степени полезной», – писал австрийский поэт. По словам писательницы Ильзе фон Штах, «ей причиняют прямо физическую боль звуки медленно проезжающих мимо телег и щелканье кнутов». Ее коллега Марфа фон Захер-Мазох жила в деревне, однако там были свои источники акустических мучений: «Я не запрещаю людям радости престольных праздников сельской церкви, карусели и тиры; но я не понимаю, зачем так орать, когда вы идете домой в 4 или 6 часов утра». Программу Лессинга также одобрял психиатр Вильгельм Вейгандт: «Лично я страдаю от крика детей на улице, меньше – от шума колесного транспорта. Хуже громыхание и скрежет повозок, как и цоканье лошадиных копыт. Далее – громкий топот и тиканье часов. Мои рекомендации: улучшить дорожное покрытие, устроить отдельные детские площадки, бороться с употреблением алкоголя»[307].

Как и в предшествующем столетии, истерзанные шумом интеллектуалы особо не интересовались страданиями рабочих. В их многочисленных письмах, статьях, докладах и книгах не было ни слова о грохоте фабрик и мастерских, пренебрежении мерами охраны здоровья и защиты от шума, стесненных условиях жизни в шумных бараках. Напротив: ответственность за рост шумовой нагрузки возлагалась именно на рабочих, которые якобы пренебрегали правилами поведения в обществе. «Ломовые извозчики, носильщики, поденщики, занятые лишь тем, что подпирают стены и т. п., являются лишь вьючными скотами среди людей, – цитировал Лессинг слова своего коллеги Шопенгауэра. – Обращаться с ними следует в высшей степени человечно, справедливо, воздавая им по заслугам, со снисхождением и осторожностью; тем не менее не следует дозволять им дерзко шуметь и ставить препоны на пути высших стремлений человеческого духа»[308]. Даже Социал-демократическая партия Германии (СДПГ) была еще глуха к акустическим проблемам эпохи и не предпринимала ничего, чтобы защитить рабочих от фабричного и транспортного шума. Жаловаться на шум мог только ретроград и мракобес.

Короче говоря, первые борцы с шумом были интеллектуалами, занятыми только собой и своими страданиями.

Неудивительно, что попытки международного сотрудничества оказались не очень успешными. Слишком разными были цели прагматичной и преуспевающей Джулии Барнетт Райс и Теодора Лессинга, для которого шум был личным оскорблением. С 11 по 14 августа 1909 г. по инициативе американской стороны в отеле «Ритц» в Лондоне собралась первая международная конференция по борьбе с шумом[309]. По правде говоря, это была встреча трех главных активистов: Барнетт Райс, Лессинга и секретаря британского противошумового клуба[310]. Энергичная борьба с ненужным шумом необходима из соображений здоровья и общественного благополучия, говорилось в их совместном заявлении. Были запланированы следующие встречи, однако они не состоялись. Лессинг отменил конференцию в Берлине, намеченную на июнь 1910 г., и встреча нового, 1912 г. в Нью-Йорке тоже сорвалась[311].

Действовать продолжали ученые. Зигмунд Ауэрбах (1866–1923), немецкий невролог, советник санитарной службы и активный борец с шумом, еще до 1900 г. занимался вопросами вредоносного воздействия громких звуков и требовал принятия закона по защите от шума на имперском уровне. В качестве невролога он руководил психиатрической лечебницей во Франкфурте и был одним из первых немецких медиков, участвовавших в дебатах на международном уровне. Так, в 1912 г. он выступил на проходившем в Вашингтоне XV конгрессе по гигиене